— Вы точны, Шарлотта, — сказала королева, улыбаясь.
— Это мой долг, ваше величество.
— Подойдите ближе.
— Государыня желает встать?
— Нет, просто немножко поговорить.
Шарлотта покраснела от удовольствия, так как хотела просить королеву об одной милости и как раз сейчас ее повелительница была в добром расположении духа, а в такие минуты сильные мира сего бывают милостивы.
— Что за шум во дворе? — продолжала королева.
— Это переговариваются пажи и конюшие.
— Но я слышу и другие голоса.
— Это мессиры де Жиак и де Гравиль.
— А нет ли с ними шевалье де Бурдона?
— Нет, ваше величество, он еще не приезжал.
— И ничто нынешней ночью не нарушило покоя замка?
— Ничто. Только незадолго до рассвета часовой заметил какую-то тень у стены. Он крикнул: «Кто идет?» Человек — это был человек — спрыгнул по другую сторону рва, хотя расстояние было огромное, а стена высока; тогда часовой выстрелил из арбалета.
— И что же? — сказала королева. Краска сошла с ее щек.
— О! Раймон так неловок. Он промахнулся. А утром он увидел свою стрелу в ветвях дерева, в лесу.
— А-а! — протянула королева, облегченно вздохнула и прошептала: — Сумасшедший!
— Да, не иначе как безумец или шпион, ведь девять из десятерых оказываются убитыми. Особенно удивительно, что это уже в третий раз. Мало приятного для тех, кто живет в этом замке, не так ли, ваше величество?
— Да, дитя мое. Но когда дворецким замка станет шевалье де Бурдон, такого больше не случится.
Чуть заметная улыбка скользнула по губам королевы, кровь, отхлынувшая было от щек, постепенно возвращалась к ним, видимо, эта бледность была вызвана глубоким волнением.
— О! — продолжала Шарлотта. — Мессир де Бурдон — храбрый рыцарь.
Королева улыбнулась:
— Так ты любишь его?
— Всем сердцем, — простодушно отвечала девушка.
— Я скажу ему, Шарлотта, он будет рад.
— О государыня, не надо, не говорите. У меня к нему одна просьба, но я никогда не осмелюсь…
— У тебя?
— Да.
— Что за просьба?
— О ваше величество…
— Смелее, скажи мне.
— Я хотела бы… Нет, не могу.
— Да говори же.
— Я хотела бы испросить у него место конюшего.
— Для себя? — сказала, смеясь, королева.
— О!.. — произнесла Шарлотта, покраснев и опустив глаза.
— Но твой пыл вполне может ввести в заблуждение. Так для кого же?
— Для одного молодого человека…
Шарлотта говорила так тихо, что ее едва было слышно.
— Вот как! Кто же он?
— Бог мой… ваше величество… Вы никогда не удостаивали…
— Да кто же он наконец? — с оттенком нетерпения повторила Изабелла.
