Обернувшись, тот, кто проявил такие чудеса ловкости, увидел, что повергнутого им стражника, не сумевшего высвободить ногу из стремени, волочит за собой его лошадь; испуганная бряцанием оружия, подскакивающего на камнях, она пустилась вскачь; крики несчастного напугали ее еще больше. Все наблюдавшие за схваткой затаили дыхание и не спускали глаз с всадника, волочившегося по земле. Они вздрагивали всякий раз, как железо со звоном ударялось о камни, и простирали вперед руки, словно могли остановить бег лошади. А она, вздымая пыль, набирала скорость, и каждый раз удар железа о булыжник высекал огонь. Отрезок пути, который она пробежала, был усеян обломками доспехов, сверкавших на солнце. Вскоре ужасающее лязганье стало менее слышным — то ли потому, что отдалилось, то ли потому, что все доспехи были содраны, осталась одна живая плоть — и вот всадник и лошадь, словно видение, исчезли за поворотом дороги, о котором уже шла речь. Все разом вздохнули, и тут во второй раз Бернар д’Арманьяк произнес:
— Танги Дюшатель, арестуйте этого человека, король повелевает.
Услышав приказ, второй стражник с яростью, утроившейся из-за ужасной смерти товарища, бросился к де Бурдону; что касается последнего, то он, по всей видимости, был поглощен зрелищем, которое мы только что описали; его взгляд был устремлен туда, где за поворотом исчезли всадник и лошадь; ясно было, что он не верит в серьезность битвы, которую ему навязывали. Он отвлекся от созерцания лишь тогда, когда над его головой сверкнуло нечто вроде молнии: то был меч, который вращал в руке второй его противник, прежде чем начать бой. Меч был на расстоянии ладони от головы де Бурдона, и до смерти ему оставалось не более секунды. Один прыжок — и он очутился рядом со стражником; тот приподнялся на стременах и занес обе руки над головой, готовясь нанести удар. Шевалье схватил его левой рукой и с силой, которую в нем не подозревали, пригнул к своему плечу его голову, сжал ему руки, затем кинул всадника на круп лошади и быстро оглядел это закованное в железо тело, чтобы найти уязвимое место. Так как стражник находился в полусогнутом положении, то край шлема приподнялся — как раз настолько, чтобы тонкое лезвие меча де Бурдона могло туда проникнуть. Меч прошелся по этому месту дважды, дважды обагрившись кровью, и когда шевалье отпустил голову и руки всадника, которые он придерживал свободной левой рукой, то из-под забрала вырвался вздох, который оказался последним.
