Сказав так — и тот, кто слышал эти слова, вспоминал их всю жизнь, — Баязет передал пленников сеньорам Метленскому и Абидосскому, которым было поручено вести переговоры, что они и сделали как нельзя лучше. Люди султана проводили их до самых галер и оставили только тогда, когда увидели, что якорь поднят. Флотилия взяла курс на Метлен, куда и прибыла без всяких происшествий.
Там их ждали с нетерпением. Им был оказан пышный прием женой губернатора, которая состояла в свите императрицы Константинополя. Она довольно наслышалась о Франции и была польщена, что ей досталось принимать знатных господ. Она велела приготовить для них самые роскошные покои дворца, и там, вместо старых, истрепанных костюмов, они нашли новые, в греческом духе одежды, сшитые из лучших восточных материй. Не успели они переодеться, как возвестили о прибытии маршала Родосского Жака де Бракмона. Он должен был препроводить рыцарей на остров Родос, где их с радостным нетерпением ждал великий приор. Рыцари распрощались с сеньором и сеньорой Метленскими, которые так радушно приняли их, и отплыли на остров Родос. В плавании они находились всего несколько дней, на берегу их уже ожидали самые знатные сеньоры острова — им не терпелось засвидетельствовать свое почтение французским рыцарям; сами хозяева были столь же набожны, сколь воинственны: на их одежде был вышит белый крест в память о страстях Христовых, и они поддерживали любую вылазку, любой выпад против неверных.
Великий приор, а вслед за ним самые знатные рыцари разделили между собой честь принимать графа Неверского и его соратников; они даже предложили гостям деньги, в которых те очень нуждались, и Жан Неверский принял от них для себя и своих друзей тридцать тысяч франков, записав их как свой долг приору, несмотря на то, что треть, если не больше, была поделена между его собратьями.
Во время их пребывания в городе Сен-Жан, где они ждали галер из Венеции, внезапно заболел и отошел к праотцам де Сюлли мессир Ги де Ла Тремуй. Смерть словно вцепилась в этих людей, уже видевших себя на краю могилы; казалось, она напоминала, что упасть туда гораздо легче, чем выбраться: не так давно они похоронили де Куси, и вот уже закрыл глаза де Ла Тремуй. Над всеми будто нависло проклятье: возможно, ни одному из них не суждено увидеть родную землю. Они похоронили друга в церкви св. Иоанна Родосского, исполнив свой последний печальный долг по отношению к нему, — теперь их осталось четверо, и они поднимались на суда, прибывшие из Венеции, которые вошли в порт, когда они хоронили товарища.
