Пришел из конюшни дед. У него на белых усах намерзли сосульки, шапка и брови заиндевели и валенки скрипели от мороза.
— Встали, — сказал он, — выспались?
Он ласково поглядел на ребят своими синими глазами, снял со стены веревку и снова пошел из избы.
— Дедушка, ты куда? — закричала Маринка. — Подожди, и я с тобой!
— Ну куда ты со мной, чудак-человек? Ведь я же в лес, за дровами.
— Я тоже поеду, — сказал Ганя, — а то ты один-то еще завязнешь там где-нибудь да и не вылезешь.
И стал одеваться. Маринка схватила свой полушубок.
— И я! И я тоже!
— Куда это собрались деду мешать? — заворчала бабушка. — Не видали вас там — носы морозить!
— Я их в лесу свалю в сугроб, а сам уеду, — сказал дед. — Ну-ну, собирайтесь поскорее!
— Не свалишь! — засмеялась Маринка.
Вороная лошадка лениво затрусила по дороге, заскрипели, засвистели полозья по снегу.
Сзади за санями весело мчался Кудряш. В его карих глазах светился задор, морда улыбалась и пушистый хвост радостно торчал кверху. Несколько раз Кудряш пытался вскочить в сани и ухватить Ганю или Маринку за полушубок — уж очень хотелось ему поиграть. Но это ему не удавалось, и он тявкал и повизгивал с досады.
Дорога пошла под гору; лошадка побежала быстрее. Маринка крепко ухватилась за Ганю. Ганя сильный и ловкий. Ни один мальчишка с ним справиться не может! За деда не стоит держаться, он зазевается да и упадет еще. А уж Ганю силой из саней не вытолкнешь.
Вдруг сани закатило, и не успели ребята охнуть, как очутились в сугробе. Ганя и Маринка смеялись, Кудряш тявкал, трепал их за полушубки и не давал вылезти из снега. Дед остановил лошадь.
— Ну вот, — сказал он, — я же говорил, что вывалю в сугроб. Вот и вывалил! Что, не верили?
Ганя вылез первый, за ним выбралась и Маринка. У нее от смеха выступили слезинки и замерзли на ресницах.
— Я тебе, — кричала она на Кудряша, — я тебе задам, противный озорник!
Ребята кое-как отряхнулись и снова уселись в сани.
Розовый от солнца, усыпанный блестками и огоньками стоял над сугробами лес. Было тихо. Треснет где-нибудь сучок или упадет с ветки клочок снега — и уже слышно по всему лесу. Загляделась Маринка на седые от инея деревья, на елочки, прикрытые снеговыми шапками, на огоньки, рассыпанные среди белых веток… Загляделась и притихла.
— Ты что, замерзла? — спросил Ганя.
— Не приставай, — ответила Маринка, — я смотрю.
— А на кого смотришь? Дятел, что ли, где? Или белка?
— Да ни на кого. Я так просто смотрю. Ну, не понимаешь? На все смотрю.
