Так и не заведя подружек в поселке, Даша в Москве их имела не мало. То были в основном ее одноклассницы. Григорий Кузмич до поры до времени удивлялся тому, что Даша и в поведении и речью своей так сильно отличается от большинства тех поселковых девочек-старшеклассниц, которых ему приходилось учить в последние годы своей учительской работы. Он никогда не слышал от нее ни молодежного слэнга, ни приблатненных словечек, ни какой-то грубости, не говоря уж о мате. Довольно долго он пребывал в полной уверенности, что Даша просто хорошо воспитана, и так далее, и тому подобное… Но однажды, в прошлом году, он неожиданно стал свидетелем как гостившая у него внучка по сотовому телефону разговаривала с одной из своих московских подруг. Оказалась, что она бывает «хорошо воспитанной» только в его присутствии. Уверенная, что ее никто не слышит, Даша так общалась с подругой по телефону… Ну, в общем, словечки типа: «прикольный», «зашибись», «обдолбанный», «мне это фиолетово», и даже о ком-то «пошла она в жопу», вполне естественно вплетались в ее в общем-то довольно грамотную речь. Григорий Кузмич, сделав это открытие, сначала опешил, но потом… Он был опытный педагог и сообразил, что всего лишь сам себя тешил иллюзией. Даша ведь жила в огромном мегаполисе, училась не в институте благородных девиц, а в обычной средней школе, хоть и московской. Так почему же его ученицы, которых он учил по нескольку лет, могли разговаривать на том языке, которым их учила не школа, а жизнь, а его внучка, находясь почти в той же среде, нет. Чуда быть просто не могло. Но то, что Даша может разговаривать и совсем по иному, например, когда общается с ним или с родителями явно говорило в ее пользу. Ведь большинство поселковых мальчишек и девчонок, да и московских тоже владели лишь одним языком, языком улицы, а русский разговорный, не говоря уж о литературном, знали довольно слабо. И если для мальчишек это было более или менее естественно, то резкое падение «языкового» уровня у девочек и молодых женщин Григорию Кузмичу казалось крайне пагубным для общества. И потому он довольно быстро успокоился, «переварив» тот факт, что его внучка тоже владеет «уличным» языком.
– Дед, я приехала, – как всегда с этими словами Даша с разбега налетала на Григория Кузмича, обдавая его благоуханием своих духов, волос… молодого, здорового тела, чмокала в коричневую морщинистую щеку. Григорий Кузмич отступил от внучки, с которой он виделся почти месяц назад, но не от того, что ему было что-то неприятно, а потому, что так с его возрастной дальнозоркостью ему было сподручнее ее рассматривать. Результатом осмотра он остался не очень доволен:
