— Он признался, святой отец! Вы слышали, он признался!
— В чём? — устало спросил викарий.
— В том, что порезал руку бритвой. Правда, у него порезана правая, — разочарованно добавил Жакоб.
Викарий отбросил покрывало, намереваясь встать.
— Он левша, Жакоб, разве ты не заметил? Когда ты положил перед ним ключ, он взял его левой рукой.
Жакоб открыл было рот, но стук в дверь помешал ему.
— Нет, это не аббатство, а какой-то постоялый двор, — проворчал он, направляясь к двери. — Целый день ходят туда-сюда, туда-сюда, никакого покоя…
Войдя, камерарий, без слов протянул викарию верёвку.
Матье де Нель, снова забравшись в постель, стал внимательно её осматривать. Спустя минуту, он небрежно бросил верёвку на пол, и голосом полным удовлетворения сказал:
— Я так и думал.
Камерарий вопросительно посмотрел на Жакоба, но тот лишь пожал плечами.
— Вы считаете, что это не та верёвка? — предположил брат Жильбер.
— Это неуклюжая подделка. Вот, смотрите, — викарий наклонился и поднял верёвку.
Жакоб с камерарием подошли ближе.
— Во-первых, этот конец, якобы истлевший и оборвавшийся сам собой, был в действительности отрезан острым ножом или бритвой, — викарий повертел верёвкой перед лицами слушавших его монахов. — А уже после этого волокна на конце растрепали с таким расчётом, чтобы они произвели впечатление естественного обрыва. Но скажите мне на милость, где вы видели, чтобы волокна разрывались на одном уровне, как в этом случае?
— Правда ваша, святой отец, — восхищённо выдохнул Жакоб. — Если уж что рвётся, то обязательно неровно. Вот я, к примеру, пошёл давеча в конюшню поглядеть как там мой верный Буцефал, и надо же было мне зацепиться за какой-то крюк — порвал рясу вкривь и вкось. Да, святой отец, тут вы правы — конец верёвки был сначала обрезан.
— Твоё согласие, сын мой, я очень ценю, ты избавил меня от долгих споров, — не удержался викарий от того, чтобы не поддеть Жакоба, склонного затевать споры по любому поводу.
— Таким образом, вы пришли к выводу, что эту верёвку подбросили, дабы ввести вас в заблуждение и остановить дознание? — Вступил в разговор камерарий. — Но, простите, что осмеливаюсь вам перечить, однако мне кажется, что искусственно обрезанный конец, как раз указывает на её подлинность.
— Превосходно, брат Жильбер! — похвалил викарий. — Из вас получился бы отличный следователь, вы умеете замечать детали, хотя интерпретируете их неверно, — он повертел верёвку в руках. — Бесспорно, тот, кто пытался фальсифицировать самое важное доказательство, допустил глупый промах. И это я принимаю, как свидетельство в пользу фальсификатора.
