— Истинная правда, господин викарий, — подтвердил ризничий, — раз уж вам и так всё известно, то…
— Расскажите мне подробней о той краже, — попросил викарий.
— Да тут и рассказывать нечего. Как-то после Утрени подхожу я к ризнице, хочу дверь открыть, вижу — замок сломан. Ноги у меня так и подкосились. Что украдено я сразу заметил: эти два канделябра были из тех, которыми мы пользовались в праздники, и хранились особо. Это были дорогие позолоченные канделябры, — ризничий провёл языком по сухим губам. — Я тут же рассказал всё господину аббату, и он согласился со мной, что вор должен быть найден и примерно наказан за кощунство. Ворота аббатства закрыли, не выпускали даже гостей и крестьян, бывших в то время в стенах обители. Помню, мы хотели начать именно с них, то есть не с братии. Но вдруг отец-настоятель посылает за мной и просит идти прямо в келью брата Рауля. Там без лишнего шума мы и нашли один из канделябров.
— А вас не удивило, что вор был найден так быстро? — спросил викарий.
— Удивило? С какой стати? — Лицо брата Антуана неожиданно просветлело, и он с благоговением пояснил. — Святой Аполлинарий явился во время молитвы отцу-настоятелю и указал, где искать.
— Ах, вот даже как! И вы ни на минуту не усомнились в виновности брата Рауля?
— Как же усомниться, когда канделябр у него под тюфяком нашли, — поразился брат Антуан.
— Но, если вы знали брата Рауля как достойного монаха…
Ризничий бесцеремонно перебил викария:
— Наши суждения ограничены и полны самообмана, господин викарий, но Святой Аполлинарий ошибиться никак не может.
Матье де Нель вздохнул, решив переменить тему.
— Скажите, брат Антуан, какого мнения вы были о покойном пономаре?
Ризничий поджал бескровные губы.
— Говорлив был пономарь без всякой меры, а это, как известно, дурно действует на братию.
— То есть разговоры были далёкими от благочестия? — уточнил викарий.
— От благочестия?! — Возмутился брат Антуан. — Их даже не назовёшь благопристойными! О таком в деревенских харчевнях лишь всякое отребье болтает.
— Интересно было бы послушать.
Ризничий на мгновение замер с приоткрытым ртом.
— Вам-то зачем?
— Видите ли, — терпеливо стал объяснять викарий, — я веду дознание о смерти пономаря и уже не единожды слышу о, так называемых, «историйках», которыми славился покойник. У меня сложилось впечатление, что где-то среди этих историй следует искать разгадку смерти брата Жана. Понимаете, это наитие, не более.
— А-а-а, — протянул брат Антуан, хотя лицо его красноречиво свидетельствовало о том, что объяснение викария он посчитал неубедительным.
