— Всё расскажу, только не выгоняйте, — Пьер шмыгнул носом. — Значит, так было дело: пономарь постучал условным стуком, я вытащил свёрток с мясом и передал ему.
— Нечто подобное я и предполагал, — викарий сложил кончики пальцев. — Но хотелось бы знать детали. Как мясо попало к тебе?
Пьер вытер тыльной стороной ладони нос и тяжело вздохнул.
— Как обычно. Раз в месяц я отлучаюсь к себе в деревню. Тут недалеко, и одного лье не будет. Ну вот, там и покупаю, то есть покупал, — поправил себя сторож.
Викарий приподнял брови.
— Стало быть, раз в месяц пономарь ел баранью ногу. Недурно, клянусь всеми святыми, совсем недурно для скромного пономаря!
Новость, похоже, развеселила викария. У Пьера затеплилась надежда на благополучный исход «покаяния». Он с готовностью уточнил:
— Не всегда баранью. Бывало, свининку я приносил, а когда и козлятинку, говядину, опять же. Ну, а если ничего такого не удавалось раздобыть, то покупал я утку или гуся. Правда, брат Жан птицу не очень жаловал и всегда бранился, а разве ж я виноват, коль он сам денег мало давал.
— Кстати, как финансировались подобные излишества?
Пьер захлопал глазами.
— Чего делали?
Викарий вздохнул.
— Как пономарь платил, спрашиваю?
— А это! Так известное дело как — деньгами.
Викарий посмотрел на Пьера ну точь в точь, как отец-госпиталий, когда учил его грамоте. Истинно христианская душа у отца-госпиталия, по собственному почину возившегося с Пьером. Хотя учение длилось недолго и результатов не принесло — Пьер буквы-то выучил, а вот как они складываются в слова, никак понять не мог. Так и осталась для него грамота тайною за семью печатями. Но он не горевал, какой ему прок в ней, главное — чтоб из аббатства не прогнали.
— Пономарь тебе сразу деньги давал, или когда за мясом приходил? — продолжал расспросы дотошный викарий.
— Сразу, но не охотно. Прижимист был покойник — это правда. И всё меня подозревал, — Пьер надул губы. — Говорил: «Ты, прохвост, дешевле купил, а на мне наживаешься».
— И был, должно быть, недалёк от истины, — засмеялся викарий.
— Вот, и вы тоже мне не верите, — плаксиво запричитал Пьер.
— Ну, ладно хватит, — нетерпеливо оборвал его Матье де Нель и, указывая на руку, строго спросил: — Ты, что же это, порезался?
— Нет, собака укусила. Я хотел просто подразнить её. Забрал кость, а она, дура, возьми и тяпни.
— Хорошо, оставим это. Расскажи мне лучше, что произошло после того как пономарь получил баранью ногу.
— Ничего, — ответил Пьер. По мере того, как лицо викария смягчалось, он расслаблялся. — Пономарь дал мне монетку за услугу, поворчал на погоду — дождь к тому времени уже начался — и ушёл. Тут вернулся Дидье, а я снова лёг спать. Вот и всё.
