Школа «Красной лошади» открывала улицу Фуарр слева и была первой среди десятка домов, где нижний этаж служил залом для преподавания, а верхний — съемным жильем для студентов. Покосившийся деревянный конек на ее крыше давно утратил свой первоначальный красный цвет, став бурым с серыми разводами. Да и само здание не мешало бы, если не отремонтировать, то хотя бы подправить. Тем более удивительно на этом фоне общего запустения смотрелась добротная новая дверь, перед которой он остановился, пытаясь унять прыгавшее в груди сердце.
Из открытых окон первого этажа доносилось невнятное бормотание. Он с минуту прислушивался, но так и не смог понять толи лектор продолжает занятие, толи кто-то из студентов бубнит себе под, заучивая урок. После того, как он постучал в дверь, бормотание прекратилось, послышались шаркающие шаги и на пороге школы появился регент — человечек неопределенного возраста с тусклым голосом и слезящимися глазами.
Регент внимательно выслушал новоприбывшего, наметанным глазом оценил размер его кошелька, вытер набежавшую слезу и с сожалением объявил, что жилых мест в школе «Красной лошади» нет, но он готов принять ученика для прослушивания курса, если тот найдет себе жилье. И даже был столь любезен, что дал адрес педагогии мэтра Жосса, где, как регент точно знал, можно снять не только комнату, но и получать ежедневный обед.
Дивясь человеколюбию и отзывчивости парижан, он отправился по адресу. Прозрение, конечно, пришло, но много позже. Сердечное участие регента объяснялось просто: мэтр Жосса платил ему процент за каждого направляемого студента. Обещая хорошее жилье и пропитание, регент также, мягко говоря, приукрасил действительность, которая открылась взору бедного амьенца. Вместо комнаты ему предложили угол с полуразвалившейся кроватью, соломенным тюфяком и старым одеялом, украшенным не менее чем дюжиной разноцветных заплат. Что же касается обедов, то при воспоминании о них у брата Жана до сих пор невольно сводило судорогой живот.
Впрочем, став студентом, он быстро научился компенсировать бытовую неустроенность тем или иным способом.
Их было пятеро закадычных друзей, все родом из Пикардии и все балансировали на грани бедности и нищеты. После лекций они частенько отправлялись на правый берег, от скуки задирали грузчиков с Гревской пристани, любезничали с рыночными торговками в обмен на кусок сдобного пирога, и с легким сердцем заканчивали день в какой-нибудь таверне, распивая кувшин дешевого вина.
