«Завтра приедет Миша, и мне будет легче, – уговаривала себя Настя».
Вечером пили чай, бабушка угощала своими фирменными вареньями и пирогом с яблоками.
Спать Настя отправилась непривычно рано. Перед сном она долго читала при свете настольной лампы. Наконец, сон сморил ее. Она не видела сновидений. Просто провалилась куда-то, сама не заметила, как и почти сразу, как ей показалось, очнулась. Она услышала голоса внизу, громкие, тревожные. Не сразу сообразила, что говорит дед. Испугавшись, Настя вскочила с дивана, чуть ли не кубарем скатилась по лестнице. Дед стоял у телефона в пижаме, тапочках на босу ногу, растрепанный, растерянный…
– Деда, что случилось? – Настя замерла на последней ступеньке.
– Ничего-ничего, бабушке нездоровиться, – чужим, севшим голосом ответил он.
– Что?! Что с ней? – всполошилась Настя.
– Не страшно, – попытался успокоить ее дед, – прихватило, бывает… я уже и скорую вызвал.
Настя уже не слушала его, она метнулась спальню. Бабушка лежала на спине, глядя в потолок широко распахнутым глазами. Дышала она тяжело, лицо посерело, руки вытянуты поверх одеяла.
– Что бабулечка?. Что с тобой? – Настя опустилась на колени и прикоснулась к бабушкиной руке.
– Настя… – голос был совсем тихий, жалобный, – Настя…
«Только не паниковать! Не паниковать!» – Приказала себе Настя, сцепив зубы, чтоб удержать рвущийся из горла крик. Ей стало страшно. Так страшно, как никогда в жизни.
– Бабулечка, потерпи немного, сейчас скорая приедет, – пролепетала Настя, не зная, как успокоить, как подбодрить.
Бабушка не произнесла ни слова, не пошевелилась. Настя чувствовала густой лекарственный запах, и он казался ей запахом самой болезни. Хотелось немедленно проветрить комнату, распахнуть окно настежь, впустить холод и свежесть улицы. Но Настя боялась, что сделает только хуже. Она так и не встала с колен до тех пор, пока не приехала скорая.
В спальню деловито вошли две женщины. Настя вскочила. Дед суетливо двигал стулья, говорил что-то бессвязное.
Настя забилась в угол и оттуда наблюдала, как одна из женщин меряет бабушке давление, хмурится, бросает другой – «вероятно микроинсульт…».
Потом в доме началась страшная суета. Дед забегал, собирая документы и сумку, в комнате появились еще какие-то люди, бабушку переложили на носилки и понесли из дома. Настя шла следом, ее взгляд был прикован к посеревшему бабушкиному лицу.
– Только не умирай, не умирай, – молила она.
Носилки погрузили в скорую. Дед снова о чем-то поговорил с одной из женщин. Только Настя молчала. Она словно бы находилась не здесь, как будто наблюдала со стороны или видела страшный сон, из тех, которые зовутся кошмарами. Сон все длился и длился. Скорая давно уехала со двора, а Настя продолжала стоять в пижаме, тапочках и наброшенной на плечи куртке. Холода она не чувствовала.
