– Я был там. – Гигант махнул рукой в сторону зарослей на склоне, тропинка, начинавшаяся прямо от обрыва, скрывалась в этих зарослях.
– Возможно, он отлучился… – предположил Габриель, глядя мимо Думуза; казалось, он обшаривает глазами густой кустарник и тропинку.
– Исключено. – Покачал головой Думуз.
– Значит, все-таки, ушел? – Переспросил Габриель.
– Я уверен.
– Кто-нибудь еще знает?
– Я. – Нарушила свое молчание девушка.
– Это понятно! – Габриель явно нервничал, – Кто-нибудь еще?
– Думаю – да, – девушка была все так же безмятежна, – уход все чувствуют.
– Чувствовать не значит знать, – заметил Габриель.
– Так, проверь, – предложил Думуз.
– Что!? – почти крикнул Габриель, но сразу же осекся и взял себя в руки.
Думуз и девушка переглянулись.
– Габриель, – мягко позвала Амита, – Думуз хотел сказать, что путь открыт.
Габриель все еще хмурясь, взглянул на нее, кивнул и, развернувшись, шагнул прямо за край обрыва.
Гигант и девушка не пошевелились.
За краем обрыва клубился густой туман.
Процессия с ящиком
>(пять лет спустя)
– Бабушка, бабушка! Смотри! Что это там!
Настя прильнула лицом к оконному стеклу, во все глаза уставившись на странную процессию: сначала мимо дома медленно проехал грузовик с длинным красным ящиком, в котором, Настя ясно разглядела лежащего человека. Ящик и сам грузовик утопали в цветах, за грузовиком шагал оркестр, оглашая улицу заунывными трубными звуками и звоном блестящих золотых тарелок. За оркестром тянулась вереница людей. Почти все они были одеты в черное, шли с опущенными головами, поддерживая друг друга под руки. Некоторые женщины плакали.
– Бабушка! Это что? Праздник какой-то? – нетерпеливо перепрашивала Настя, не отрываясь от окна.
Бабушка вздохнула:
– Какой же праздник, нет, не праздник… ты бы отошла от окна…
– Почему?
– Не надо смотреть, – неопределенно ответила бабушка.
– А что у них в ящике? Там человек?
– Человек… тело, – поправилась бабушка.
– А что с ним? Почему он в ящике?
Бабушка быстро подошла и потянула Настю от окна.
– Не смотри, это плохая примета.
– Какая примета? – не унималась Настя, – куда они едут? Почему музыка? Ну, бабушка!
– О, Господи! – не выдержала бабушка, – да похороны это, хоронят кого-то.
– Что делают? – не поняла Настя.
Бабушке удалось оттащить ее от окна. Но Настя требовала объяснений. Звуки заунывной музыки постепенно затихали. Бабушка прислушалась, покачала головой и мягко казала:
– Умер человек, Царствие Небесное! – И перекрестилась. Настя вытаращила глаза:
