До моей поездки на Украину я избегал называть фашистами тех, кто руководит нацгвардией. Я говорил "киевские власти", После увиденного я их публично называю фашистами. Но не в смысле какой-то социальной программы или в политическом плане, а в том, что они являются врагами народа и планомерно его уничтожают. Во имя чего? Некоторой идеологии. Идеология, во имя которой ведётся война - идеология украинского национализма. Но это, может быть, не является главной целью людей, которые дают санкции на убийства. Это некий дьявольский идеологический инструмент, который используется для уничтожения мирного населения. Украинский национализм деградировал до такой степени, что во имя него люди готовы убивать мирных граждан, насиловать, создавать гуманитарную катастрофу, из гаубиц, миномётов палить по мирному населению. Когда идеология даёт санкции на такие действия, это уже нездоровее явление. Термин "фашизм" я употребляю как "враг народа", "мерзавец", "человеконенавистник", убийца, творящий геноцид.
На эти действия их и батюшки сподвигают. Если человек искренне пришёл покаяться, осознав, что совершил, это одно. Но если он пришёл просить благословления на следующую бомбу, то это он не кается, а сообщает о своих достижениях. И если священник его поддержал, то это крайне прискорбная ситуация, что священник настолько ослеплён, что не понимает, какой это тягчайший грех.
Самоидентификация украинского национализма основана на ненависти к России. Когда одна часть народа отходит от другой части, то в меньшей части рождается ненависть к части большей, этот феномен известен. Здесь действуют силы такие, как искушение или соблазн целого народа. Люди искушаются сейчас украинским национализмом, этот бесовский инструмент приводит не просто к заблуждению, но смертям. Очень жалко этих искусившихся людей. Очень жалко. Молодые ребята из "правого сектора" убеждены в правоте этого национализма. Их идеи им дают санкции на убийства людей. Украинский национализм - это некий фантом. Ненависть к России и превознесение своей нации.
Я привёз гуманитарный груз и хотел своими глазами увидеть, что там происходит, хотел людей поддержать духовно. Побывав в Новороссии, я уже не могу отстранённо воспринимать происходящее. И главное, что можно сделать, - это работать в информационном пространстве, доносить правду.
80% ополченцев - глубоко верующие люди, чего я не знал до того, как поехал туда. Я представлял, что в лучшем случае там такой же процент, как и везде - 10-15% активных прихожан. А там - 80%! Я словно попал на православный приход: все молятся, всем нужны молитвословы.
