Я медленно повернулась. У подножия ступеней стоял мужчина. Хотя по его внешнему виду сложно было определить, что это мужчина, скорее я поняла это по голосу. Человек был облачен в темно-красную длинную накидку с широкими рукавами с черным рисунком, кажется, это были черепа, который протянулся сверху вниз широкой полосой в центре плаща и более узким кольцом окантовывал манжеты рукавов. Голова покрыта глубоким капюшоном так, что вместо лица только темная пропасть, руки сошлись в районе солнечного сплетения, скрытые под рукавами. Человек напоминал монаха, обитателя этого храма.
- Если человеку нельзя, тогда кому? - Удивилась я.
- Это "Храм Познания", сотворенный Высшими и для Высших. Вход открыт только для избранных. - Ответил грубый голос.
- А кто такие высшие?
- Слишком много вопросов! - Голос прозвучал резче и грубее. - Кто ты? Как сюда попала и для чего?
- И это я задаю много вопросов... - Дерзил я. Со стороны монаха донеслось звериное рычание, отражаясь леденящим эхом в моей груди, давая понять, что я здесь не званый гость, нарушивший гармонию этого места, и следовало бы отвечать на поставленные вопросы. - Я не знаю. Я очнулась по среди пустыни и, ведомая каким-то шестым чувством, не способная сопротивляться ему, оказалась на пороге этого храма, и это чувство до сих пор подсказывает, что мне нужно попасть внутрь. - Голова незнакомца медленно поднялась, предавая тусклому свету часть левой щеки с губами.
- Даже если и так! Ты просто человек, даже не осознающий где находишься, для которого реальность и забытье две разные вещи, каждое движение для тебя неосознанно, всего лишь инстинктивная реакция мозга на происходящее по заранее написанной программе, а если и осознанно, то дающегося с большим трудом. - Я с легкостью повертела руками перед собой, не понимая о чем идет речь. Любое движение давалось с легкостью. - И если бы ты действительно была той, кому суждено оказаться внутри храма, так бы и было, а ты даже не знаешь как открыть врата. - Произнес он надменно.
Я обернулась, изучающе глядя на двери, утешая себя мыслью, что еще не все потеряно. И меня мучил только один вопрос, одна мысль, сказанная незнакомцем, не состыковывалась с моими внезапно появившимися убеждениями.
- А разве их нужно открывать? - Поворачивая голову спросила я.
Темно-зеленые глаза, прищурившись, в упор смотрели на меня. Опешив, я отшагнула назад. Монах остался в полуметре от меня. Поразительно, но у меня на подъем по этой лестнице ушло около минуты, а он оказался передо мной в течение двух секунд. Темно-малахитовые глаза по-прежнему изучали меня. Теперь, когда капюшон лежал на его плечах, свесившись за спину, я смогла разглядеть его лицо, больше напоминающего африканского аборигена, чем монаха. Иссиня-коричневые узоры кругами, полумесяцами, кольцами, двигаясь по голове и шее, уходя плавно вниз под плащ, в хаотичном направлении, будто десятки невидимых рек переплелись в медленном потоке, унося за собой корабли нательной живописи. На бледном, почти белоснежном, лице с бесконечно движущимися татуировками не было ни одной морщины, кожа была идеально гладкой и только зеленые глаза тяжелым, умным, прожитым долгую и нелегкую жизнь, видевшие все, что только можно было увидеть, воинственным и напряжённым взглядом выдавали его древний дух, словно стовековой старик, заключенный в тело молодого, крепкого юноши.
