Софи схватила все еще ничего не понимающего Льюиса за рукав и потащила за собой вверх по улице. Происшествие не могло остаться не замеченным, и вскоре здесь мог появиться патруль. К этому времени следовало уйти как можно дальше.
Сперва Льюис принялся упираться, но заметив бурое пятно, стремительно расползавшееся вокруг одного из бандитов, догадался, что лучше последовать за девушкой и скрыться на соседней улице.
В отдалении уже слышался лай полицейских собак и короткие мужские окрики, которые периодически заглушала трещотка (17). Софи даже показалось, что она слышит топот грубых сапог караульных. Но она, не сбавляя скорости, неслась прямо навстречу этим звукам, таща за собой снова начавшего сопротивляться Льюиса.
- Не туда! Там же патруль! Они выйдут прямо на нас. Скорее, давай в другую сторону!
Но девушка была непреклонна и продолжала бежать в прежнем направлении. Топот полисменов раздавался уже на соседней улице, она резко остановилась под ближайшим фонарем.
- Куда ты? - Отчаянно зашипел Льюис, - давай в тень! Может, проскочат мимо.
Но Софи притянула молодого человека к себе, крепко обняла, не давая никакой возможности отойти в спасительную тень, и принялась целовать. В этот момент из-за угла выбежали трое полисменов. Они громко топали огромными сапогами и сопели так, словно бегут уже не первый час, а вовсе не пару минут.
Заметив парочку, один отправил других вперед по улице, а сам, отдуваясь, направился к ним.
- Кх-м! Добрый вечер, господа, - кашлянув, учтиво начал он. - Ниже по улице слышали выстрел. Вы что-нибудь можете сказать по этому поводу?
В его голосе послышалась подозрительность. Он подошел совсем близко и теперь пристально разглядывал молодую пару. Благо газовый фонарь находился совсем рядом, и можно было во всех подробностях рассмотреть даже тонкую вышивку на платье девушки. Платье, нужно заметить, было весьма тонкой работы, и стоило, как сразу сообразил констебль не малых денег. Кавалер ее тоже был весьма солидного круга, о чем тоже свидетельствовало его роскошное одеяние.
Сам констебль был одет в форменные темно-синие мундир и брюки, черная кепи, предназначенная защищать от холода его голову, была видно великовата и постоянно сползала на лоб. Тот факт, что он вынужден носить грубую форму, а какой-то мальчишка расхаживал в тончайшей шелковой рубашке и туфлях тонкой выделки злили его даже больше, чем ночное дежурство, выпавшее вне очереди.
