— Жив! Хитрец!
— А бог, пожалуй, не похвалит за это? Летать, мол, вздумал?
Когда лодка причалила, на руках вытащили ее на глинистый берег. Челяк был бледен, рукав его пиджака оторвался напрочь, по щеке текла кровь. Он вытер ее кумачовым платком.
Елизар стоял впереди всех. Борода его тряслась, в глазах стояли слезы. Он хотел что-то сказать и не мог. На песке лежали обломки крыльев.
Толпа заговорила разом:
— Ишь, родимый, смерть видал!
— Смерти бояться — на свете не жить!
— Без отваги нет и браги!
— Такое, значит, дело: либо грудь в крестах, либо голова в кустах! Умел, значит! без уменья и лаптя не сплетешь!
— Вот те и машина! — сказал, вздыхая, Челяк, — вдребезги! Все выдумывал, все искал чего-сь!
— Тот и сыщет — кто ищет! Ничего, брат, не упал ты, а возвысился! — сказал Елизар.
Изобретатель посмотрел на свое погибшее детище и повторил, вздыхая, любимую поговорку:
— Готовило-мотовило по прозванью фир — у ней много дыр!
* * *
Перед вечером, как всегда на троицын день, девки в праздничных ярких нарядах выстроились в ряд серединой улицы и с протяжными песнями отправились в Дуброву искать кукушкины слезки. Это был старинный веселый обычай.
Деревня с барских времен разделялась на два конца бугром, на котором стоял столб с надписью: с одной стороны: «1-е общество» и с другой — «2-е общество», но на разговорном языке второе общество называлось по старинке «Детскою барщиной»: со времен крепостного права, когда половина деревни была завещана помещиком в пользу детей.
«Детская барщина» имела свою околицу в самом конце деревни, а Дуброва виднелась за околицей: это был заповедный небольшой лес, густой, кудрявый, почти весь березовый, спускавшийся по крутому берегу Постепка, который в этом месте был глубже и шире, чем около Займища, и весь был покрыт пловучими лопухами с белыми водяными цветами. В давние времена здесь был обширный помещичий парк, но теперь он давно одичал, зарос густою чащей и превратился в красивую девственную дуброву. Через лес шла плохо наезженная песчаная дорога, а в глубине леса, на поляне, стоял большой деревянный, с антресолями, бывший барский дом; в нем теперь жил купец Завялов.
Купец часто и надолго уезжал по делам, самого его редко кто видел и знал. Иногда только через деревню проезжала купеческая коляска с кучером в плисовой безрукавке, с сидящими в ней белолицыми барынями и барышнями, глядя на которых, бабы дивились их белизне, недоумевая, что такое они едят, с какой пищи можно быть такими белотелыми?
