Что-то вдруг заставило Шеннона проснуться, едва лишь забрезжил рассвет. Дождя, к счастью, не было. Шеннон удивился, увидев, с каким остервенением, чуть ли не пинками, расталкивает Американец одного из спящих. Рядом с ним стоял Сухопарый, потерявший всю свою уверенность, и не переставая кричал:
— Да не может этого быть, дружище! Не может быть! Я сам связывал их вместо с Четырехпалым. Я ведь всю жизнь лес сплавляю.
— Тогда почему же они разорвались? — в бешенстве спросил Американец.
— Не знаю… Может, вода поднялась?
— Не выше, чем вчера.
— Не может этого быть.
— Пойди посмотри сам.
— Всю жизнь сплавляю лес, — тупо твердил Сухопарый.
Едва Шеннон увидел расстроенные лица сплавщиков, он сразу понял, что произошло что-то серьезное.
— Кузнец-то он хорош, только молота ему не хватает, — шутливо заметил Дамасо, как бы оправдывая товарища.
Сухопарый, пристально взглянув на него, обратился к Четырехпалому:
— Узлы ведь были крепкие, не могли они развязаться, правда, Четырехпалый?
— На совесть делали, на совесть, — ответил тот с раздражающей невозмутимостью. — Может, если бы Дамасо не ходил туда ночью, ничего бы и не случилось.
— Заткнись, мать твою разэдак.
— Оставь мою мать в покое, — ответил Четырехпалый. — Она тут ни при чем.
Сухопарый с грозным видом подскочил к Дамасо.
— Если это сделал ты, я из тебя душу вытряхну.
— Хватит ругаться, — рявкнул на них Американец, — пошли лучше посмотрим, как там обстоят дела.
— Если бревна осели на перекате, — сказал Балагур, — еще куда ни шло. Они там застрянут, и можно будет их выровнять.
— Не забывай, что до мели есть еще Ла-Кебрада, — напомнил ему Кривой.
Тем временем все уже были готовы, чтобы сопровождать Американца вниз по течению.
Подойдя к берегу, Шеннон увидел, что сплавной лес стоит на месте. Обычно передние стволы связывают на ночь, и они в таком положении остаются до утра, а на другой день их разъединяют и пускают дальше. Когда же стволы нагромождаются сами, образуется затор и бывает очень сложно их разъединить.
Из разговоров сплавщиков становилось ясно, что исход мог быть двояким: либо стволы достигли Ла-Паррильи и там осели на перекате, задержав остальной лес, и тогда беда не велика; либо скопились в теснине Ла-Кебрада. Этот исход был худшим и наиболее вероятным.
Действительно, стволы застряли между огромными скалами в том месте, где русло реки сужалось до четырех-пяти метров. На этом участке течение было очень сильным и неустанно громоздило стволы всю ночь, едва передние перекрыли путь. Вода, сдерживаемая этим скоплением бревен, вздымалась и пенилась, яростно клокоча между стволами.
