Горбун внимательно посмотрел на него.
— Ты же не брал денег, приятель, когда тебе их давали. А мы, мужчины, привыкли расплачиваться ножом. Хочешь получить?
Лавочник проглотил слюну и смолк.
— Так сколько я тебе должен? — не унимался Горбун.
Тот в ответ только замотал головой.
— В таком случае спасибо тебе от всей пашей артели. В другой раз помни, что нечего тебе тягаться со сплавщиками, бандит ты эдакий! И не вздумай звать на помощь, а то я живо тебя прикончу!
Горбун вышел на площадь, разложил пакеты по корзинам, отвязал Каналехаса, и вместе с Паулой они тронулись в путь. Теперь их сопровождало гораздо больше ребятишек. Они довели пришельцев до скотных дворов на самой окраине и там остановились. По мере того как расстояние между ними увеличивалось, крики становились все громче:
— Воры! Циркачи! Цыгане!
Среди этих голосов выделялся один, самый пронзительный, и камень, пущенный им вслед, угодил в зад Каналехасу.
— Шлюха!
Горбун хотел вернуться, но Паула не пустила его.
— Не надо, Сантьяго. Не все ли равно, что они там кричат?
— Ты нрава.
Он протянул Пауле маленький пакетик с иголкой и нитками, но она возразила:
— Мне нечем заплатить, Сантьяго.
— Считай, что это подарок от того борова. А если тебе неприятно, пусть это будет подарок от наших сплавщиков.
— Спасибо, — поблагодарила Паула.
— Ты храбрая! Не испугалась.
— Этого-то? Если бы я взяла в руки ножницы, он бы у меня получил. Но как-то неловко защищаться самой, когда рядом с тобой мужчина.
Горбун так резко остановился, что Каналехас ткнулся в него мордой, и взволнованно проговорил:
— Да благословит тебя бог, Паула, за твои слова. Век не забуду.
— Чего?
— Того, что ты сказала: рядом с тобой мужчина… Как ты думаешь, могла бы меня когда-нибудь полюбить такая женщина, как ты?
Паула уже собиралась ответить, но он опередил ее:
— Только говори правду, без утайки. Могло бы случиться такое?
И он посмотрел на нее своими ясными, голубыми глазами, сдвинув брови и горестно опустив уголки губ. Она не смогла ему солгать.
— Так, сразу… нет, — ответила она едва слышно.
Горбун зашагал, подтолкнув вперед Каналехаса. Через минуту он опять заговорил:
— Ты разговариваешь со мной, как с мужчиной. Без всякой жалости. Да благословит тебя бог за это и за то, что ты сказала, что рядом с тобой мужчина. Пусть даже такой никудышный, как Горбун, которому и цена-то грош.
— А я, Сантьяго? Ведь почти все считают меня такой, как и эта девчонка из селения… И ты, наверное, так думал раньше… При одной мысли об этом мне становится горько…
