— Больше ничего не надо? — спросил он.
— Нет.
— Ты уверена?.. Красивые девушки любят делать покупки… У меня хорошая галантерея.
Его улыбка выглядела жалкой. На какой-то миг Паула заколебалась, представив себе женские мелочи, с некоторых нор переставшие для нее существовать. Лавочник не отступал.
— Ты ничего не забыла?
— Нет, разве что иголку с нитками. Но я обойдусь без них.
Лавочник показал на боковую дверцу.
— Иди, иди, взгляни, что у меня есть. Выбирай, что хочешь.
— Мне ничего не надо. Сколько с нас?
— Семьдесят две песеты. Да куда ты так спешишь?
— Вот. Получите.
Но лавочник не брал денег, и она положила их на прилавок.
— И чего ты так горячишься, милая! Вот, смотри, иголки!.. Радость больше тебе к лицу… А вот и нитки, красивые… И кружева, и шелковые ленты, и подвязки… Ну, выбирай…
— У меня нет денег. Получите с меня за покупки.
Улыбка его стала еще более жалкой, и две белесые жабы с грязными ногтями поползли к ней.
— Ну что ты, голубушка, зачем деньги! Мы и так договоримся. Ты же видишь, я…
Жабы подступали все ближе. Паула положила руку на огромные ножницы, висевшие на гвозде, но снимать их не стала.
— Ни с места! — пригрозила она.
Лавочник решил ее унизить:
— Не прикидывайся невинной! Женщина, которая работает со сплавщиками, знает, что такое мужчина. Так что бери что-нибудь и не строй из себя недотрогу.
— Вы что, спятили? Не видите разве, что я не одна.
Презрение лавочника сменилось насмешкой.
— Ну, зови своего мужика, я уже дрожу перед этим великаном… Плюнь ты на этого калеку, дура, он с тобой совсем согнется.
— Да этот калека покрепче тебя, — ответила Паула. И, рывком открыв дверь, крикнула: — Сантьяго!
Горбун вошел, и лицо его сразу помрачнело.
— Что случилось?
— Да вот, сеньор не хочет брать денег у женщины.
— Но здесь есть и мужчина, — внушительно произнес Горбун. — Может быть, деньги фальшивые или нам хотят отдать товар даром?
Под взглядом Горбуна жабы исчезли в темноте.
— Да я… Девушка сказала, что ей нужны нитки с иголкой, но не знала… А я…
— Раз нужно, дай, — ответил Горбун. И ласково добавил, обращаясь к Пауле, пока тот торопливо сворачивал маленький пакетик: — Хочешь посмотреть немного за Каналехасом, а то эти ребятишки сущие дьяволята.
Паула вышла. Горбун увидел двадцать дуро, оставленные на прилавке, и спрятал их. Взял у лавочника маленький пакетик и сунул его себе в карман, потом забрал свертки.
— С вас семьдесят две песеты, — рискнул спросить лавочник, видя, что все обошлось.
