«Обман, обман, все обман! Палуба эсминца, парадная форма, оркестр… улыбка этого самодовольного тупицы в дорогом костюме. Сам-то он небось отсидел всю службу в каком-нибудь чистеньком форте — где только сношаться не с кем, а все остальное в порядке. Уж точно не приходилось мистеру Президенту ни пулям кланяться, ни чужую землю жрать».
Жуткая боль пронзила ногу сержанта Крэчлоу. Ползти дальше у него уже не было сил. Как не было и проку в этих движениях — которые лишь немного оттягивали неизбежное.
«Обман… — думал сержант, скрипя зубами от боли, — рапорт о победе — обман! И репортажи эти, камеры… россказни про то, как военные США помогают народу Маньяды… На кого это рассчитано? На тех, чьи мозги потонули в «кока-коле»? По-мо-га-ют — придумают же такое! Можно подумать, что солдат — это смесь няньки и медсестры, а оружие носит для украшения. Обман же: у солдата всего одна задача… или две — убить и погибнуть».
Вот только погибать сержанту Кречлоу совсем не хотелось.
Когда наконец стрельба затихла, он понял: все. Бой окончен — и исход его совсем не располагает к радости. Не войдет рассказ о нем в очередной парадный репортаж, а он, Майкл Крэчлоу никогда не сможет ни перед кем похвастаться своими сегодняшними ратными подвигами.
Ни перед родными — уверенными, что он нянчится с дикарями-латиносами, ни в каком-нибудь колледже — перед юными раздолбаями. Теми самыми, что, если верить знаменитому агитплакату, шибко нужны Дяде Сэму.
«Ага, — со злостью подумал Крэчлоу, — как расходный материал они ему нужны, не более!»
Сразу несколько человек со стволами наперевес подошли к раненому сержанту. Несколько человек — а заставили ползать в грязи сержанта сильнейшей армии мира! Вот только где эта сила? Какой от нее толк — теперь-то? Когда он остался один из всей колонны.
— Я… сдаюсь, — прохрипел Крэчлоу, из последних сил привставая и поднимая вверх руки. Пистолет с опустевшей обоймой упал на траву.
— Сорри, — на ломанном английском произнес один из бойцов противника, — мы не берем пленных. Гуд бай!»
И он выстрелил: аккуратно, так, чтоб наверняка — как и подобает опытному стрелку. Выстрелил — и сержант почувствовал… не боль, но облегчение.
— Отличная работа, — произнес меж тем командир лесных бойцов, по-хозяйски прохаживаясь подле грузовика, — новичок Мартинес: я приятно удивлен твоей боевитостью. А вот ты, новичок Торрес, удивил меня по-другому. Полез прямо под пулемет… Впрочем, похоже, что ты — везунчик: ни единой царапины. Сачковал, небось?
