Всего сутки…
Вот уж правильно говорят в далекой России — «у страха глаза велики». Ибо от него, страха, любая мелочь становится жутко значимой: хоть вторжение — а хоть и внутренние распри в стране.
Взять хотя бы тех же янки; да, они били — но лишь покуда шли боевые действия. Били серьезно, «по-взрослому», без пощады… но ведь и без лишних жертв, если честно. Зато когда организованное сопротивление сошло на нет, штатовцы притихли засев на своих новоиспеченных базах и блокпостах, стараясь лишний раз не высовывать оттуда свои носы. Потому как помнят — их здесь по этим самым носам успели, если не ударить, так хотя бы щелкнуть.
Так что грохот канонады над Маньядой не слышен — разве что автоматные очереди. Да и то редко.
Также довольно мирно (хоть и немного нахрапистее) вела себя некая лесозаготовительная компания, вскоре после вторжения, обосновавшаяся близ деревни. Сотрудники этой компании (почти сплошь — янки) еще меньше военных были расположены рисковать своей шкурой. По этой причине с местными жителями они старались не контактировать, свой же поселок покидали лишь по производственной необходимости.
Руфус не видел этого поселка, а лишь описал его со слов своего сына — успевшего посмотреть и на четырехметровую ограду, и на колючую проволоку, и на вышки охраны. А также на уютные и аккуратные, похожие на игрушки, коттеджи — совсем не вязавшиеся с грозным, даже тюремным, обликом периметра.
Компания развернулась быстро: грузовики, полные древесины, один за другим отходили на север — видимо, в порт. Дела пошли в гору, и вскоре штатовские лесозаготовщики стали даже «подкармливать» некоторых аборигенов. Не задаром, конечно, и даже не за дружбу; за службу — в растущем штате охраны: поселка и лесозаготовок. А также для сопровождения груза к месту назначения — по, как видно, не слишком спокойным дорогам Маньяды.
Отдельных коттеджей для новоявленных «сотрудников», ясное дело, не выделили. В свободное от вахты время доморощенные охранники так и жили в своих родных деревнях. Но вот на заработок они не жаловались, чем вызывали у Пако что-то вроде зависти.
Аналогичные чувства (но относительно своего сына) испытывал и Колдун; одно время он даже уговаривал Лукаса устроиться в охрану лесозаготовок. Но тот уперся как мул — давая понять, что лучше будет горбатиться на поле, чем пойдет в услужение янки.
Что касается Пако, то он не был столь же принципиальным. Напротив, выздоровев и окрепнув, он надеялся напроситься к заезжим лесозаготовщикам. Не хлюпик ведь: постоять за себя умеет, да и стрелять, как оказалось — тоже. И вряд ли он уступает в этих умениях вчерашним крестьянам, легко сменившим лопату на «эмку»… или чем там вооружены охранники?
