— Вот это правильно! — одобряет директор сингапурского банка. — Устройте складчину и подарите барону Ламберто какую-нибудь золотую или серебряную вещицу.
— Кофейный сервиз, — предлагает директор амстердамского банка.
— Часы с кукушкой!
— Брелок для ключей в форме острова Сан-Джулио.
— Тише! — призывает барон. — Послушаем Дельфину.
— Благодарю вас, синьор барон, — с лёгким поклоном отвечает она. — Итак, я предлагаю моим пятерым товарищам последний раз бесплатно показать синьору барону наше мастерство. Ведь он, если разобраться, так ни разу и не видел, как мы работаем, как произносим его имя. И теперь мы сделаем это все вместе. Готовы?
И даже не глядя на своих растерявшихся товарищей, Дельфина начинает:
— Ламберто, Ламберто, Ламберто...
Вскоре набирается смелости и присоединяется к ней синьор Армандо:
— Ламберто, Ламберто, Ламберто...
Затем подхватывают и остальные, и вот они все говорят уже хором:
— Ламберто, Ламберто, Ламберто...
«Красивые голоса, прекрасное произношение!» — думает мажордом Ансельмо. Он очень доволен. Ведь это он выбрал в своё время этих шестерых из сотен желающих поступить на службу к барону Ламберто.
Барон слушает с лёгкой улыбкой, которая точно оса шевелится в уголке его рта. Затем улыбка исчезает. Её сменяет удивление.
Двадцать четыре генеральных директора, минуту назад лишь с любопытством наблюдавшие эту сцену, теперь поражены.
Дельфина ускоряет темп, отбивая ритм рукой по колену и жестом и взглядом побуждая своих товарищей говорить всё быстрее:
— Ламберто, Ламберто, Ламберто...
С тем опытом, что у них за плечами, они быстро переходят от шестидесяти слов в минуту к восьмидесяти, к ста, к ста двадцати... Когда же произносят двести слов в минуту, то становятся похожи на шестерых сорвавшихся с цепи, ругающихся дьяволов:
— Ламбертоламбертоламбертолам...
На глазах у присутствующих, всё более изумляющихся, барон Ламберто-Ренато начинает молодеть, молодеет и продолжает молодеть дальше.
Теперь ему можно дать лет двадцать пять. Это юноша, который мог бы принять участие в студенческих спортивных играх, или молодой актёр, который мог бы играть на сцене красавцев любовников.
А Дельфина и её товарищи всё продолжают выстреливать его имя со скоростью автомата:
— Ламбертоламбертоламбертоламберто...
Когда барон достигает семнадцати лет, он становится таким щупленьким, что одежда повисает на нём мешком, к тому же он теперь меньше ростом.
— Хватит! Остановитесь! — пугается Ансельмо.
