Остановившись у распахнутой двери, молодой человек галантно кашлянул:
— Звала, госпожа моя?
— А, это ты… — Ак-ханум обернулась от окна, как всегда, притягательно красивая, стройненькая, в ослепительно белом дэли, туго подпоясанным узеньким, синим, с голубыми кистями, поясом. Тонкая нитка жемчуга струилась по ее волосам, темным с медным отливом, и такая же нитка сверкала на правом запястье. О, эта повелительница степей одевалась с изысканным вкусом!
— Смотри, это моя опочивальня! — девушка кивнула на невысокую лежанку, выложенную великолепными бирюзовыми изразцами и обогреваемую изнутри потоком горячего воздуха, — кан. — Думаю, не жестковато ли будет спать?
— Так вели постелить перину! Или лучше — накропанный свежей соломой матрас.
— Велю, — юная госпожа кивнула, задумчиво наморщив лоб. — Я попрошу тебя провести эту ночь рядом… за этой дверью. Степные багатуры плохо переносят стены… а в тебя я верю.
Ратников приложил руку к сердцу:
— Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа.
— Копья и кинжала достаточно? Или велеть, чтоб тебе дали меч?
— Меч было бы неплохо, — довольно признался молодой человек. — Правда, смотря какой.
— Урусутский. Их много в Орде.
— Благодарю тебя, моя госпожа.
— Ханум, ханум! — вбегая, заверещал Рахман, грохнулся на пол, пополз, стеная на разные голоса. — О, горе мне, горе… Недосмотрел!
— Куда ты недосмотрел, Рахман?
— Шайтан я недостойный, у-у-у…
— А ну, хватит выть! — рассердилась краса степей. — Говорю четко и по делу.
— Так я и по делу, моя госпожа… у-у-у… Эта отрыжка шайтана, гнусный Казан-али, чтоб ему вечно мучиться, подсунул мне никуда не годный кирпич! Боюсь, придется покупать другой… две повозки.
— Две повозки?! — Ак-ханум изумленно округлила глаза. — А ты куда смотрел, черт?
— О, вели казнить меня, госпожа! Вели подвергнуть меня самым жестоким мукам… Зато какие изразцы здесь, на этом ложе, на печи, ах, загляденье! Конечно, пришлось изрядно переплатить, но… Госпожа! Такой лежанки нет даже у самого великого хана! Скажи, тебе нравятся эти изразцы, о, свет моих недостойных очей?
— Ну, нравятся… — Ак-ханум важно кивнула и улыбнулась. — Что, на самом деле у самого хана таких нет?
— Конечно нет, чтоб меня шайтан забрал! — истово поклялся пройдоха. — Их привез мой земляк из далекого города Самарканда. Ах, поистине, как чудесная вся эта красота, как она достойна такой величавой госпожи…
— Вот что, Рахман… Да! — владычица кочевья повернула голову к Мише. — Ты иди, Мисаил, готовься… Рахман!
