И днем и ночью Храм окружали, закрывая от внешнего мира, Пелены Страха, Боли и Морока. Первая была призвана в буквальном смысле отпугивать посторонних, исподволь внушая им, что место это — гиблое и зловещее. Если же кому-то из незваных гостей страх оказывался неведом, то у самых стен Храма на него нападала неотвязная и все нарастающая боль. Временами она приводила даже к смерти: если помимо бесстрашия чужак был наделен и бараньим упрямством.
Наконец, третья из невидимых и нерукотворных Пелен делала Храм невидимым в ночной темноте, да и при свете дня делала очертания его нечеткими, словно бы призрачными. И, тем самым, еще в большей мере предостерегала от постороннего (и нежелательного) внимания.
Только вот подошедших к Храму воинов герцога Оттара не могли отпугнуть ни боль, ни страх. Сила, что вела их, многократно превосходила те крохи, что бросал Кроворукий своим прислужникам — ведь то была сила древних магов, заключенная в Руне Власти. Тем более оказалась бессильной Пелена Морока; одинокое каменное здание, даром что с размытыми чертами, для воинов было прежде всего зданием: целью для захвата или уничтожения. И башню-свечу, одиноко высящуюся в сем безлюдном месте, перепутать с чем-то иным, кроме Храма Крови было невозможно.
На взятие Храма отряд северян прихватил с собой пару катапульт. Когда те швырнули первые камни в сторону башни-свечи, даже крепкие ее стены пошатнулись… а Старшие успели пожалеть, что не устроили обитель своего культа тоже в каком-нибудь лесу. В чащобе, где хотя бы осадным орудиям пришлось бы сложнее.
И все-таки Храм устоял; удары катапульт лишь поколебали его — как, впрочем, и во второй, и в третий раз. А затем, превозмогая боль от Пелены, к тяжелым двустворчатым дверям устремились несколько воинов с тараном. Двое из них, правда почти сразу угодили в каменные руки двух статуй, караулом стоявших у дверей.
Статуи изображали рогатую тварь с парой кожистых крыльев за спиной. Стоявшая на двух ногах и немного похожая на человека, тварь эта почиталась демонопоклонниками не кем иным как самим Кроворуким; своего Владыку адепты Крови представляли именно так. Причем, статуи не были простыми: в них нарочито и заблаговременно подселили по демону — и теперь, в нужный час, эти демоны вступили в бой.
Вступили… только вот серьезно повлиять на его исход оказались не в силах. От камня, пущенного одной из катапульт, правое изваяние Кроворукого лишилось головы; еще пара камней расколола надвое его «напарника». Место погибших воинов у тарана заняли другие, и дверь в Храм дрогнула.
