…над деревней словно прошла огромная невидимая коса. Рукотворный ветер раздул огонь на соломенной крыше горящего дома, одновременно сметая ее прямо на головы двум ближайшим из горцев. Еще троих дикарей он опрокинул на землю, а напоследок обрушил один из заборов.
Новый порыв… или, скорее, удар, выдался даже сильнее первого — Шейла явно входила в раж. Горцев раскидало как груду опавших листьев, а одного или двух из них придавило бревнами рухнувшей избы.
Боевитость заклинательницы оказалась заразной: от неожиданной подмоги оживились теперь и крестьяне. Осмелели, перестали прятаться и молить о пощаде… и накинулись на застигнутых врасплох горцев: кто с кочергой, кто с топором, а кто и просто с пинками и кулаками. Накинулись сразу и все — включая детей и женщин. Чтобы управиться с шайкой недругов, им хватило нескольких минут.
За расправой над дикарями Шейла наблюдала молча, стоя у забора и не отваживаясь ни присоединиться к жителям деревни, ни даже подойти и объясниться. На последнее она почти решилась, когда с горцами было покончено, и крестьяне остановились — перевести дух. Решилась… но не успела, потому как один из местных жителей сам решил выразить ей свою благодарность.
— Ах ты, сучка!.. — воскликнул он, потрясая топором, — мой дом!..
Судя по красному лицу, запаху изо рта и заплетающемуся языку, этот крестьянин был пьян, и не первый день. К счастью для Шейлы, его односельчане были начеку и мигом скрутили краснолицего — приговаривая: «да угомонись ты, Глойн!».
Затем к Заклинательнице Ветров обратился один из крестьян: седовласый, но еще крепкий.
— Спасибо, добрая девушка, — молвил он просто, без присловий и прочих церемоний, — прости, нам нечем отплатить тебе, мы люди бедные… да и колдунов мы не очень жалуем. Но все равно…
— Не стоит благодарности, — с холодом в голосе перебила его Шейла, — у меня самой есть счет к этим тварям. Да и нечему вам радоваться: их в округе много ошивается… если уж Верховный Заклинатель не сладил, то вы и подавно. Как и я…
— Так может, это… к барону обратимся? — предложил крестьянин, слегка призадумавшись, — или бежать куда надо…
— Думаю, все-таки бежать, — ответила Шейла, — боюсь, горцев многовато даже для баронской дружины…
— Вот! А я что говорила! — зычным голосом воскликнула одна из крестьянок, — еще когда слушок тот прошел… про Вальденрот. Отсидеться надо! В лесу! Там, глядишь, следопыты… Тени эти, нам помогут! А вы…
— Так что ж нам: все добро нажитое бросить? — недовольно вопрошал дородный крестьянин, чей облик никак не вязался с фразой «мы люди бедные». Несколько его односельчан тут же откликнулись возмущенными воплями.
