— Это что же получается? А? Сегодня одному вздумается тумбочку использовать как скрипичное хранилище. А другой завтра в нее тромбон запихнет. А третий и того чище удумает… — Он покосился в сторону подходившего к нему Карпухина и махнул рукой: становись, мол, в строй без доклада, не перебивай.
Генка, сопя от незаслуженной обиды, молча занял свое место.
— Намедни в одном журнале рассказ читал. Про армию. Так в том рассказе один деятель в звании рядового солдата в казарму барана затащил. Вроде бы для шутки. Понимаю, что такого в жизни быть не могло, это выдумка. Тоже для шутки. Но иной прочтет — нынче любителей в библиотеку бегать развелось больше чем надо — и, глядишь, пошутить задумает, — старшина взглянул на часы, прервал осмотр тумбочек и приказал старшему сержанту Селезневу вести роту на завтрак. За столом Саша Селезнев сказал Генке:
— Вы, Карпухин, на Николаева не обижайтесь. Он отойдет… Поймите его. Раньше как было? У Маши день рождения — вся рота ей цветы. Понимаете, вся рота, а не один человек. Ник-Ник сколько раз, бывало, говорил, что не переживет того дня, когда увидит, что Машенька вдруг кого-то одного выделила из всех. И знает ведь, что рано или поздно такой час придет, а смириться с этим никак не может. У него, говорит, всего две радости в жизни — служба и Машенька, и ни с одной из них он не хочет расстаться.
— Скрипка ни при чем, — буркнул Генка, — он же сам отвел ей место в тумбочке.
— При чем, ни при чем — не в том дело. Маша часто у нас в роте бывает. Книгу обсуждаем — она всегда придет. Рота в кино — она с нами. Занавески в казарме на окнах постирать — тоже ее дело. И все ведь было нормально. Не обижайтесь на Ник-Ника, — повторил Селезнев, — все образуется…
Генка не обиделся. Но настроение у него все эти дни было намного ниже среднего, хотя проверку сдавал не хуже многих старослужащих.
Оставался последний экзамен. Тактика. Ротные учения с боевой стрельбой.
В этот день в полку ждали Министра обороны. Групповая газета сообщала, что он, находясь в нашей Группе войск, уже побывал у авиаторов, у мотострелков. И мы справедливо полагали, что, вполне возможно, выбор падет и на наш полк. Как-никак третий год числится лучшим в Группе. К тому же когда-то полк входил в состав армии, которой маршал командовал в годы войны.
Словом, оснований для приезда маршала. именно в наш полк, как считало командование, было вполне достаточно. А раз так, то накануне после обеда треть полка — на малярные работы: красить штакетник возле вышки, учебных точек, полигонной столовой, другая треть — посыпать песком линейки и дорожки всяческих назначений, а оставшаяся треть — прочесывать всю территорию, чтобы не остался где-нибудь клочок бумажки или окурок.
