А я хорошо стрелял из автомата и заслужил благодарность от командира взвода.
Карпухин тоже стрелял здорово. И ему — благодарность.
Об этой стрельбе я опять написал заметку в газету. И опять напечатали. Генка не упустил случая:
— Старик, растешь как писатель-баталист! Уж не пора ли браться за «Севастопольские рассказы»? Надо же готовить замену Льву Толстому!
— Возьмусь, дай срок.
Генке, главное, не возражать — отстанет.
* * *
Письмо от матери. «Сынок, напиши, что тебе нужно?
Береги себя. О нас не беспокойся. Работаем, живем хорошо. Геночке привет. Целую. Мама».
Отец приписал:
«Как «династия»? Порядок? Успехов тебе, Валера».
Это письмо я получил в субботу, в канун полкового праздника — дня принятия присяги новобранцами.
Генке в субботу пришло два письма. Из дому и от Наташки. Впрочем, писала она нам обоим. И называла обоих в письме «дорогими защитничками». Тоже мне, взялась русский язык обогащать…
В помещении, куда нас привел сам старшина Альхимович, вопреки моему умозрительному представлению о месте заключения, был идеальный порядок. Аккуратный, самого что ни на есть современного вида стол под пластик, в том же стиле табуретки, кушетка у окна. И только старинные часы, стоявшие в простенке, невесть каким образом попавшие сюда, пожалуй, вносили дисгармонию в интерьер.
— Надеюсь, с боем? — указывая на часы, не замедлил поинтересоваться Генка у сержанта, который вошел вместе с нами в эту комнату.
— Надейтесь, — ответил тот.
— Антикварная вещица, — сказал Генка, явно рассчитывая на продолжение разговора. Но сержант тотчас же исчез за дверью. Старшина сердито взглянул на Карпухина, но ничего не сказал. Вошел капитан. Низенький, толстый, просторная тужурка не скрывала живота. Поздоровался со старшиной за руку и с нами тоже.
— Обоих?
— Так точно, — ответил старшина, подавая капитану документы.
— Это хорошо, — сказал обрадованно капитан. — У меня тут отбоя от телефонных звонков нету. На складах КЭЧ — ремонт, в гарнизонной комендатуре — ремонт, на вещевых складах — просушка имущества. Звонят, давай арестантов. А где я их возьму? Это надо же, до чего дожили, товарищ Альхимович, только один человек сидит под арестом! Куда одного пошлешь?
— Трое тоже не ахти какая сила, товарищ капитан, — заметил Генка.
— Трое? Не скажите, — возразил капитан.
Кончив писать, он положил в карман ручку и подошел вплотную к Генке.
— Климов?
— Никак нет, рядовой Карпухин, товарищ капитан.
— Очень приятно. Комсомолец?
