— Это как же ты в них ходишь по снегу? — с горьким удивлением спросил Семен Николаевич.
— А ничего, я их починю! — бодро ответил Петя.
— Подожди-ка, подожди, сейчас мы что-нибудь придумаем. — И Семен Николаевич заторопился, схватил со стола мешок, бросил, схватил другой, быстро прощупал его, развязал тесемки.
— Идем со мной! Идем, братец!
В избе геолог вытряхнул из мешка несколько пар новеньких резиновых сапог.
— А ну — выбирай по ноге!
— Да они у меня еще ничего, — заупрямился было Петя.
— То-то и оно, что ничего. Примеривай!
Петя поднял с пола сапог поменьше, деловито осмотрел его, понюхал. Пахнет лаком, что ли? Нашел пару. Закатал голенище, нагнетая воздух, — не шипит.
— Ну как? — подмигнул Семен Николаевич.
— Добрые, не промокают.
— Сначала поноси, потом скажешь.
— Воздух-то не проходит — значит, без дыр.
— Смотри-ка, знаток! — удивился Семен Николаевич.
Бородач под шутки ребят помог Пете стянуть словно присосавшиеся бродни, бросил в угол. — Портянки есть?
— Одни у меня, — сказал Петя и опять застеснялся, подгибая на ноге голые растертые пальцы. — Худые больно…
Семен Николаевич повернулся к рыжему парню с большими руками.
— Малышок, достань-ка из моего рюкзака носки.
Ребята переглянулись, и у Вити Пенкина скользнула по губам улыбка: «Ничего себе Малышок! Уж лучше бы Дядя Достань Воробушка»!
Семен Николаевич заметил веселое оживление на лицах ребят.
— Неподходящее, скажете, имя! Ну-ка, Малышок, растолкуй, почему мы так тебя зовем.
— А кто вас знает! — засмущался парень. — Придумали — вот и все…
— Подожди, подожди… — Семен Николаевич прижал руки к груди радиста, как бы успокаивая его, и ласково выпроводил за дверь. Потом заговорщически, плохо получающимся шепотом начал рассказывать:
— Тут история целая, братцы. В полевую партию его не брали. Говорят в управлении: малыш еще. Ну, несовершеннолетний. Вот хоть тресни — не берут! Даже удостоверение радиста не помогает. Тогда он разузнал, что мы отправляемся на Приполярный Урал, — и к нам. Чуть не со слезами просится, в грудь себя кулаками бьет, руки показывает, дескать, вот какие они у меня здоровенные, все могу делать! Так почему, спрашиваю, тебя все-таки не берут? Малыш, отвечает, я, семнадцати лет нету… Тут он всех и рассмешил, тут и прилепилось к нему это… В Малышка-то его уже здесь, в партии, переиначили. Вот так. А настоящее имя у него — Володя…
Малышок-Володя принес длинные, как гетры, шерстяные носки.
— Вот-вот, они самые! — обрадовался Семен Николаевич. — В этих теплее будет.
