Доведенный до безумия [Gaslighted] | страница 3

Стоило Диогену начать перечислять эпизоды из жизни Пендергаста, память агента тотчас же среагировала на каждый из них, и воспоминания расцвели в мозгу, словно фейерверк.

— Нет, — возразил он. — Все с точностью до наоборот. Ты все вывернул наизнанку. Ты не настоящий. Настоящий — тот, другой мир.

Хелен наклонилась над Пендергастом, глядя ему в глаза своими фиалковыми глазами:

— Ты правда считаешь, что Бюро — консервативное Бюро — позволит одному из своих сотрудников потерять над собой контроль и, не желая того, убивать людей? — спросила она спокойным, невозмутимым, рассудительным голосом. — Как такое может быть на самом деле? Подумай-ка о своих так называемых похождениях. Разве может человек — один человек — выдержать все это и остаться живым?

— Ты попросту не смог бы пережить все те приключения, о которых ты рассказывал доктору Августину, — снова заговорил Диоген. Его льстивый голос с южным акцентом звучал как целительный бальзам. — Тебя обманывает память, не мы. Разве не видишь?

— Тогда зачем меня пристегнули? Зачем надели колпак?

— Когда в лечении произошел прорыв, — продолжил Диоген, — когда доктор Августин наконец-то пробился сквозь скорлупу твоих фантазий, ты сделался беспокойным. У нас не было другого выбора кроме как обездвижить тебя, ради твоей же собственной безопасности. Колпак надели потому, что тебе мешал свет. Тебе всегда был неприятен свет, с самого детства.

— А голову зачем обрили?

— Волосы пришлось сбрить в ходе лечения, чтобы закрепить на коже электроды. Для электрической стимуляции мозга.

— Электроды? Ради всего святого, что со мной сделали?

— Алоиз, постарайся успокоиться, — ласково проговорила Хелен. — Мы понимаем, как тебе, должно быть, тяжело. Ты приходишь в себя после долгого, долгого кошмара. Мы здесь, чтобы помочь тебе вернуться к реальности. Попробуй сесть. Выпей воды.

Пендергаст сел, и Хелен поправила подушки у него за спиной. Теперь он мог лучше рассмотреть помещение. Стены изысканно обставленной комнаты были отделаны дубовыми панелями, из витражных окон, на которых он заметил слабо различимые решетки, открывался вид на зеленую лужайку и цветущие кизиловые деревья. Большую часть блестящего паркетного пола устилал персидский ковер. Единственным признаком того, что это больничная палата, был закрепленный в изголовье кровати странного вида медицинский прибор с рукоятками, крошечными лампочками и набором электродов, висящих на длинных цветных проводах.