– Ты удержался, – сказала Надя.
– Да. Это трудно. И опасно.
Теперь мы смотрели друг на друга. Надины пальцы стали твердыми.
– Расскажи. Все равно…
– Надя, – сказал я, – не надо. Тебе в твоем состоянии…
Я осекся. Моя половинка снова надела бронеколпак на лицо: губы сжаты, глаза отливают сталью, даже скулы заострились.
– Послушай меня, – Надя крепко сжала мою руку. – Ситуация критическая…
– Ничего критического! У тебя перескоки раз в пять лет!
– В среднем. Не перебивай! Но прошлая жизнь у меня длилась всего полтора года. Позапрошлая – год и восемь месяцев. Перед ней – два года. А у тебя?
Я задумался. Действительно, мои периоды пользования оболочками в последнее время немного уменьшились. Странно, если бы Надя не сказала, не заметил бы…
– Мы живем все короче и короче, – она говорила жестко, словно отчитывала на заседании кафедры незадачливого ассистента. – В этот раз я прожила уже больше полутора лет. В любой момент у меня может случится переход!
– Но мы же договорились, – я почувствовал, что оправдываюсь. – Есть почтовые ящики. Если что – спишемся через них.
Надя сузила глаза:
– Если что? Если у меня родится дочь, а я… уйду через месяц? Если ты перепрыгнешь куда-нибудь… не пойми куда – а мы тут останемся одни?
– Я найдусь и приеду!..
– Леша!!!
Никогда в жизни она на меня не кричала. Я не обиделся – удивился. Она тоже.
– Прости, – сказала моя половинка. – Прости, мой Агасфер…
– Ну да, – усмехнулся я. – Пославший бога. И богом посланный.
Мы прижались друг к другу, обозначая примирение. Обнимать огромное Надино пузо становилось все сложнее.
– Родной, – попросили меня откуда-то из подмышки, – любимый, радость моя. Научи меня. Я не могу бросить дочку. А вдруг нас занесет куда-нибудь, где интернета нет? А вдруг мы будем больные? Да мало ли что произойдет! Собой бы я рискнула. Даже тобой… прости. Но Машенькой…
Я колебался. Мне резануло ухо имя – Машенька. Вообще-то я тоже хотел бы принять участие в выборе имени дочки.
– Хорошо, – сказал я. – Я попытаюсь…
* * *
К вечеру мы поняли, что попытки объяснить механизм борьбы с богом провалились. У меня элементарно не хватало слов. Нужно было говорить о том, чего никто на свете – кроме нас с моей половинкой – не чувствовал. Даже еще и описать манипуляции, которые вообще один я и проделывал. Фразы «Надо пережать клапан» или «Там такое как будто набухает» ничего Наде не говорили.
И тогда я вспомнил о «Пианино». Пусть в тот раз я не смог совсем остановить переход, но ведь задержал! Значит, если потренироваться, можно на этом «Пианино» сыграть, простите за пышность слога, реквием для бога.
