Последняя остановка | страница 30



Бургдорф. Яволь, мой фюрер.

Гитлер. Этот Коллер опять его не эвакуирует! Проконтролируйте!

Гюнше( входит). Врач, мой фюрер.

Гитлер. Давай его!


Крупно – рука Гитлера. Она дрожит.


Врач( снимает пальто). Может быть, в другую, мой фюрер?

Гитлер. Чушь. Должно получиться и в эту. Это после налета.


Гитлер поддерживает левую руку правой. Врач делает укол.


Геббельсс женой и детьми входит в бункер. Дети смеются, шумят. Магда Геббельсочень элегантна, спокойна. Геббельс ковыляет рядом с ней.


Гитлер, Геббельс.

Геббельс. Мой фюрер, я спешил. Я рад оказанной мне чести жить в бункере. Так я смогу днем и ночью находиться в вашем распоряжении. Я прошу вас разрешить мне разместить в бункере и семью.

Гитлер. Хорошо. Тут они будут в безопасности.


Бомбоубежище в метро. Рихард, мать, Йозеф.


Рихард. Они снова бомбили. Повсюду мертвые и раненые! ( Он не может сдержать волнения.) Скоты! Это уже не люди! Это – скоты! Бомбить беззащитные города! Женщин, стариков, детей!

Йозеф( спокойно). Лондон был тоже беззащитен. Мы первыми его бомбили. И он тоже был полон женщин, детей и стариков.

Рихард. Это – другое. Это было стратегической необходимостью.

Йозеф. Вот как? И Варшава тоже? Мы стерли ее с лица земли.

Рихард. Да.

Йозеф. И Роттердам? Мы напали на него, не объявив войну Голландии. Не осталось ни одного дома. Тридцать тысяч погибших. У голландцев не было ни зенитной артиллерии, ни истребителей, ничего. Только мир. Это тоже было стратегической необходимостью?

Рихард( сбит с толку, молчит, потом). Да.

Йозеф( с горечью). Конечно. Когда это делаем мы, это стратегическая необходимость, когда другие – бесчеловечное варварство…

Мужчина( выходит из тени). Что вы только что сказали?

Мать( со страхом). Ничего он не сказал. У него жар. Он тяжело ранен.

Мужчина( худой, в пенсне, по виду чиновник). Я слышал, что он сказал! Нам тут не нужны нытики и пораженцы. Я сообщу о вас. Это – мой патриотический долг.

Йозеф. Ну что ж, сообщайте.

Мать. Он не понимает, что он говорит. Йозеф, успокойся. ( Поднимает руки, почти встает на колени.) Господин, он этого не думал! Забудьте о его словах! Он ранен. Иногда говоришь лишнее, когда нападает отчаяние…

Худой. Отчаяние – это государственная измена! Как раз типы вроде этого подрывают волю народа к обороне. Я прекрасно слышал, что он сказал. Государственная измена. Ваше имя?


Все молчат.


Худой. Это мы быстро выясним. ( Показывает на Рихарда.) Вот вы! Вы слышали, что говорил этот человек! Вы свидетель. Ваше имя?