Нам встретилась только одна машина — красная «копейка» с хмурой женщиной за рулём. Она неодобрительно глянула, когда мы обогнали её на повороте.
— Ариведерчи… — пробурчал Сид в её сторону.
Но спустя какое-то время настроение его резко улучшилось: под колёсами появились плотно подогнанные друг к другу бетонные плиты, и наш чёрный автомобиль опять набрал нужную скорость. Справа и слева от «бетонки» до границ видимости простирались поблескивающие влагой и лужами зеленоватые поля.
— Болота… — бросил скучающий Сид.
Ни одной машины. Ни одного человека. Пятьдесят, сто, двести километров… Тёмно-бетонные же ответвления вправо и влево с табличками: «Куст 12», «Куст-14», «ГНС-2»…
Время от времени появлялись какие-то монотонно кивающие механизмы. Вверх-вниз… Вверх-вниз…
— Скважина. Нефть качают… — Сид опустил стекло. — Потеплело, да?
Действительно. Стало теплее. В салон ворвался ветер, а с ним запахи и насекомые. Только заметил: кустарник вокруг превратился в деревца, а те, в свою очередь, в деревья.
Кто-то больно укусил меня в запястье. Я осторожно скосил взгляд: крупный комар быстро наполнял моей кровью своё прозрачное брюшко…
Хлоп!!!
Красное мокрое пятно.
Комар.
Брюшко.
Пятно.
Я знаю эти слова.
И чует моё сердце, что я знаю ещё больше.
Гораздо больше…
Сердце — чёрного льда кусок.
Вот именно — в груди.
Вот именно — чёрного.
Ну-ну…
Посмотрим…
* * *
Стоим. Прямо перед бампером — красно-белый шлагбаум. Красный сигнал на светофоре. Рельсы, начинающиеся справа и уходящие в необозримое «лево»… Или наоборот: слева — направо? Неважно… Минута… Две…
— Чё стоим? — спрашиваю я.
Пустой железнодорожный переезд. Ни одного автомобиля, кроме нашего.
— Да поезд сейчас должен быть… — Сид прикуривает очередную сигарету.
— Ты так много куришь…
Сид хмыкнул:
— И чё?
— Ничего…
— Ну да… Много… Мне нравится курить. И всё такое… — он затянулся и выпустил дым из ноздрей. — Я курю утром до завтрака, после завтрака, в туалете, в ванной, в самолёте, на остановке. По идее, мне нужны сигареты раза в два, в три длиннее. Чтобы накуриться за один заход. Одно хреново — во время еды курить не получается. Жевать и курить как-то не очень совмещается. Это обламывает. А так, вообще, не жалуюсь…
Состав, воняющий мазутом, протарахтел мимо: локомотив, влекущий за собой два десятка поржавевших цистерн, двигался, как назло, медленно.
Шлагбаум поднялся. Красный свет сменился зелёным. Окурок вылетел в окно: поехали…
* * *
— О! — Сид пихнул меня в плечо. — Смотри, лось!
