— Я применил физическое воздействие на «интерфейс» Джоульштейна, — объяснил дядя Миша, — из-за того, что он не соблюдал режим. Строжайшая дисциплина способствует самодисциплине, без которой не достигнуть цели. Нужно стать железным шаром, раскручиваемым на конце цепи самодисциплины, чтобы сокрушить все преграды на пути к своей заветной цели. Когда цель — это процесс, она зажигает свет в тёмном тоннеле жизни. Моя цель — телесно-духовное совершенствование, это путь на всю жизнь. Можно идти путём писания книг, картин, создания кинофильмов, синтезаторов Танатоса… Главное, не идти на сделки с совестью. В условиях тоталосоцизма это смертельно опасно, но чем жизнь труднее — тем она и почётнее. Также важно и самоутверждение посредством собственной деятельности, а не за счёт других.
Жора Копрокантян оказался третьим «сошедшим с трассы». Пересказывая сокамерникам историю собственного «падения», он говорил:
— Вот почему я так легко выпивать-то начал? Ведь нас ещё в детстве учили: пока ты ребёнок, будь добр пить всякие соки и прочее, на бутылках даже картинки были специально на детей рассчитаны. Повзрослеешь — тогда уже и бухай с Богом! Нелепо смотрелся бы взрослый с бутылкой, на которой изображён мультяшный медвежонок.
— Всё с тобой понятно. От бухла уже и до религии рукой подать. Легче всего управлять теми, у кого все мысли о нажиралове, — вставил ремарку Светёлкин. — Вот в чём трагизм.
— А никакого трагизма и нет; есть только движение вперёд к цели или топтание на месте, то есть, с учётом вращения Земли, движение от цели, — проговорил Некупко и обратился к Жоре. — Тебя самого как взяли-то?
Как его взяли, Копрокантян прекрасно помнил.
— Некто, на вид алкаш-перестарок, присел рядом со мной на лавочку на остановке и принялся цитировать Писание, глядя в пустоту перед собой. От неожиданности я решил сперва, что тот просто читает рэп… Голожопая бомжиха между тем присела пописать прям на остановке. Помочившись, она попробовала стрельнуть у меня мелочи. Всё это должно было вызвать и, само собой разумеется, вызвало у меня замешательство. Дальше — как и у вас.
— Зачем такие сложности? — не понял Светёлкин.
— Фанатики считаются опасными. Крест мой они через «Серп и молот Тура» сперва мельком увидали, сами потом признались.
Светёлкин и дядя Миша, как всегда, сдались последними.
7. Hat seine Schuldigkeit getan
В «Релаксе», клубе если не на все сто процентов «правом», то уж точно «безафозном», прятать тату на спине не являлось необходимой мерой безопасности; такая скромность даже, безусловно, повредила бы «правому» делу склеивания «фашей». На витрине старого «Зиг-Зага» (не того, на месте которого ныне публичный дом, неподалёку от Киевского вокзала… нет, ещё более древнего — того, что располагался на Воздвиженке) висел баннер, на котором поэт Пушкин стоял с электрогитарой в руках. Этот сюжет сразу привлекал внимание определённой категории посетителей. Подобно тому самому изображению, старина Адик с «зигой» служил рекламной вывеской мировоззрения и особенных сексуальных наклонностей. Будучи не просто «релаксирующей» девушкой нетяжёлого поведения, а иствующей эстетствующей блудодейкой для одних только бонов, Снегирёва преуспевала на своём поприще. Фетиш бритой головы манил её так же сильно, как вражеский скальп — деловара на тропе войны. Впрочем, иногда она ошибалась, и безволосый претендент на ночь вблизи её сладчайшего лишённого растительности бугорка Венеры оказывался представителем иной субкультуры. В этом случае молодого человека ждало разочарование, и он мог долго и безуспешно потом пытаться понять, в чём же именно был фейл знакомства.
