Топорков ответил, немного подумав:
— Я рос в панельном доме спального района, и кроме, само собой, девок вокруг меня было мало внешней красоты. Поэтому из осколков и кирпичиков чужих миров я построил здание своей особенной внутренней Вселенной, которая умела наделить красотой всё, на что бы ни упал мой взор; посредством постоянного общения с искусством я заставил его образы пропитать мою душу насквозь. Писатели наподобие Питера Уоттса могут сколько угодно намекать на задержку прогресса вида homo sapiens из-за самодостаточности искусства. Принадлежность к виду не только даёт возможность одним заниматься творчеством, а другим — наукой, но и чередовать виды деятельности одному и тому же человеку. Всё равно человечество задумается всерьёз о полётах к звёздам не прежде, чем закончатся все ресурсы здесь, на Земле. Так вот то же самое и с сексом. В раннепубертатный период мне казалось, что красивых девушек бесконечно много. Лет в тридцать я понял, что это не так, и перешёл на мужиков.
— То есть это был некий акт отказа от самоуверенности всяческих гетеро-кубизмов и — фовизмов в пользу квазипостмодерна однополой *бли? — вставил слово толстяк Копрокантян. Жора Копрокантян был чуть моложе дяди Миши, но по виду годился ему в отцы. Дело в том, что, пока Некупко тренировался на пути к совершенству тела и просветлению, Жора тупо бухал, деградируя. На заре тоталосоцистской диктатуры, в те далёкие дни, когда Жора ещё был обласкан читающей публикой, он как-то обронил фразу: «Пишешь стих, и не думаешь, что это окажется песней; живёшь, и не думаешь, что это будет книгой…» Чем дальше писалась его книга жизни, тем больше она была про бухло. Непризнанного философа и ставшего при развитом тоталосоцизме невостребованным поэта и писателя взяли за распитие и найденное у него при обыске распятие. Хотя ему уже было без малого пятьдесят и по паспорту имя его «Георгий», все называли его «Жорой», так как он был большим любителем «выжрать». В «пресс-хате» он, однако, изменился кардинально: налёг на йогу, стал питаться значительно более скромно и уже сбросил с живота пятёрку бесполезного жира.
На вопрос Жоры о квазипостмодернизме Виталий ответил:
— Что-то наподобие этого…
— Дядь Миша, а как адепты штанга-йоги должны справляться с излишками агрессии внутри? — спросил Светёлкин, меняя тему разговора, который сам же и начал. Он думал, что подтрунивание будет смешным, а вышло всё чересчур заумно для полного осознания им.
