По проступившему на лице Дениса недоумению Миша понял: бон фюрера не читал, при этом в «Контакте» у нациста творение Адольфа, пусть и с ошибкой в названии, в гордом арийском одиночестве красовалось в графе «любимые книги».
Тут подошла Снегирёва.
— Алин, татухен как у тебя, ничего себе! — выразил удивление Маврошкин. У Снегирёвой также имелась на предплечье цитата из Ницше.
— Причём я эту его татуху с надписью по инету в разных местах видела, прежде чем с ним познакомиться…
Между тем Алине позвонила подъехавшая к больнице Варя. Снегирёва пошла к КПП встречать подругу, снова оставив наедине Дениса и Мишу. Миша поделился своим наблюдением, что эта больница пестрит представителями разнообразных национальностей и рас.
— Она на всех чёрных кидается. Боюсь, пробьёт кому-нибудь голову дубинкой… — признался скин.
— Она пробивала. Нескольким людям. И дубинкой, и бутылкой.
— Да, знаю, говорила — чучмек пристал…
— Он даже не пристал. Просто что-то говорил со своим непонятным акцентом.
Подошла Алина, и они с Денисом зачем-то снова направились в палату. Варя ждала на первом этаже. Маврошкин скучал на диване. Сидевшие чуть поодаль от него смуглые мулатообразные девушки, до того внимательно следившие за манёврами нацистской парочки, в данный момент судачили между собой негромко, но так, что Михаил всё слышал:
— Не люблю, когда парни качаются.
— Я тоже. Но спорт в целом люблю. Я баскетбола фанат, у меня даже шарф клубный есть.
Нацисты вернулись, затем, взяв с собой Михаила, они проследовали на первый этаж. Маврошкин собрался ехать домой, но сначала поговорил с Варей. Варвара объяснила, что сбрасывала вызов, когда Михаил звонил, потому что ехала в метро.
Увидев шапку “Manowar” в руке Маврошкина, Денис признался, что любит более экстремальные направления тяжёлой музыки: например, группу “Carcass”. Миша вспомнил весёлую историю: как-то раз он во фразе Алины «Раньше на звонке у меня был “Carcass”» расслышал, из-за особенностей её дикции, «Кавказ» вместо «Каркас». В тот раз они вдоволь посмеялись.
Покинув больницу, Миша, прежде чем отправиться к себе на «Петровско-Разумовскую», доехал до «Новослободской», выбрался на поверхность и зашёл в кафе «Вокзалъ». Пообедал там по-вегану, попивая сок, как Маврошкин его называл, «Трупикана»:
— Почему вы вегетарианец? так любите животных?
— Нет, я ненавижу фрукты!
За обедом, слушая звучавшую в кафе по радио песню группы «Монгол Шуудан» на стихи Есенина, он размышлял: «Если бы у меня выходила книга, то „Михаил Маврошкин“ на обложке и везде стояло бы в обрамлении траурной рамки. Можно также указать в аннотации: „автор умер“. Тем более, что всё равно из современных авторов люди „качают“ чаще конкретные нашумевшие книги. Кому какое дело, кто автор этого файла в формате fb2, если файл после прочтения безжалостно удаляется? Впрочем, до конца текстовые файлы не стираются, оставляя свои следы в душах и кэшах…»
