Затем картинка во сне поменялась. Я шла по каким-то коридорам. Это, конечно, были коридоры... но стены казались сделанными из разноцветного тумана, а в нем то появлялись, то пропадали человеческие фигуры и лица. А потом туман как будто затвердел, становясь обычным камнем - стеной. И в стене была маленькая дверка. Я посмотрела в замочную скважину - там были деревья с пышными лиственными шапками, какие-то статуи, стены, дворики, солнце, больше похожее на горящий газовый рожок, прикрытый картонной ширмой... Как захотелось туда - но не было ключа от двери. А мне казалось, что там меня кто-то ждет, и обязательно нужно туда попасть.
Этот сон прервался, я снова увидела себя в чужом городе, незнакомые улицы и дома - черные, с острыми крышами и стрелками шпилей, с темными окнами без света, узорчатыми барельефами. Некоторые и на дома не были похожи - скорее, не то на грибы, не то на оплывшие свечи. А другие даже и на это не походили, а на надгробья, которые были то ли забросаны листьями, то ли на них сидели летучие мыши. И снова, как в первом сне (хотя я все так же не понимала, что все это - сон, но помнила, что в начале была в другом городе), мне подумалось, что это не настоящие дома, а нечто невидимое, их душа... На барельефах, там, где они хорошо были видны, изображались пугающие существа - какие-то чудовища, крылатые, оскаленные, с птичьими или звериными мордами, с когтистыми лапами, и все - не страшные, а очень печальные. Некоторые изображения были лишь намечены на стенах, некоторые - выступали почти полностью, словно вот-вот вылетят или сойдут на землю. Еще здесь были дома, и я заметила, что их тут немало, совсем нестрашные, наоборот. Их трудно описать, и подробности словно таяли, закрывались от меня, но осталось ощущение, как от прогулки в осеннем перелеске осенью - все вокруг необычно, недолговечно и печально...
Утром все помнилось очень отчетливо: и ощущения, и детали. Когда мама услышала о том, что мне привиделось ночью, она снова покачала головой и только велела мне запомнить все сны. Но растолковать - не растолковала. Тут я осмелилась ее спросить (раньше не решалась, но теперь, раз я вижу взрослые, тем более, вещие сны, это другое дело):
-А ты что видела на свое эльфийское совершеннолетие? Это сбылось?
Мама промолчала. Очень жаль, но настойчиво выспрашивать не стоило - если мама не хочет говорить, она ни за что не скажет, я знаю...
В первый день, когда я пошла в школу этой зимой, все казалось незнакомым - холодный воздух, скрип снега... Я ведь заболела поздней осенью, когда снег еще не выпал, шли унылые дожди. Все как будто новое - даже дома, кажется, до моей болезни были выше. Мама, которая вышла проводить меня до Торговой башни, сказала, что я очень выросла, пока болела, а, может, просто давно не была на улице - оттого все для меня словно другое, не как прежде. К Торговой башни я шла уже одна, а мама свернула в переулок Кожевников.
