– Вам плохо? – участливо спросил его прохожий.
И тут же, на ходу, сделал Лоринкову укол сульфиманизала, и дал понюхать спирту. После чего снова пошел по своим делам. Наверное, в проектный институт или на фабрику, с острой завистью подумал Лоринков, потирая место укола. Это было другое отличие цветущей Молдавской Европейской Республики от мрачной, унылой пропитой Рашки с ее гебьем, подвалами и разрухой. Здесь все были заняты! Никто не мучился бездельем! А кто не работал, тот отдыхал на демонстрации. Вот и сейчас навстречу Лоринкову шла одна.
– Да здравствуют проститутки Молдавской Европейской Республики! – услышал Лоринков лозунг.
– Пятилетку Евроинтеграции в три года! – услышал он.
– Наши идут, – сказал довольно счастливый гражданин, остановившийся рядом с Лоринковым.
– И моя жена там! – воскликнул он.
– Вон, в третьем ряду, вторая справа! – показал он рукой.
– Пятый год трудится проституткой! – похвастался он.
– Заработанную валюту сдает стране, и, представьте себе только, не только не подворовывает, но еще и подрабатывает тайком от начальства, чтобы сдать деньги в Еврофонд! – сказал восхищенно мужчина.
– Наташенька, Наташенька! – закричал он.
Женщина обернулась и, гордая, помахала мужу. Лоринкову лицо ее показалось смутно знакомым.
– Давайте, кстати, знакомиться, – сказал мужчина.
– Фамилия моя, просите уж, Котоебов, – сказал мужчина.
– А ваша? – спросил он.
– Лоринков, – подумав, ответил Лоринков.
Расчет оказался верным. Не видно всегда самое заметное.
– Это как у того бывшего? – посмеявшись, спросил мужчина.
– Так точно, – сухо ответил Лоринков.
– Сами, небось, из дворян? – спросил Котоебов.
– Изволите не ошибаться-с, – сказал Лоринков.
– Это хорошо, – сказал Котоебов.
– Мы тоже дворяне, – сказал он.
– Есть еще кое где бывшие, всякие инженеры блядские, рабочие ебанные, пидарасы блядь люмпены, – сказал он.
– Но мы их повыведем, – сказал он, погрозив кулаком небу.
– А, простите, куда они направляются? – спросил Лоринков, кивнув на колонны проституток.
– Как куда? – спросил недоуменно Котоебов.
– Они прямо с площади маршем идут в Албанию, где их перераспределят по борделям для исполнения трудовой европейской повинности! – сказал он.
– Странно, что вы этого не знаете, – сказал он подозрительно.
– Постойте-ка, – сказал он.
– Да вы и есть тот самый… бывший! – прошипел он.
– Я узнал вас, вы книги писали, подонок блядь, – сказал он.
– Чтоб люди, вместо того чтоб зарабатывать на Европу, мысли всякие думали, – сказал он, перекрестившись.
