В черноватом Париж тумане,
И наверно, опять Модильяни
Незаметно бродил за мной.
У него печальное свойство
даже в сон мой вносить беспокойство
и быть многих бедствий виной.
– Она тоже была в этом кафе? – спросила Васса.
– Конечно, была.
– Моя бабушка относилась к ней с особой нежностью. Она часто читала мне ее стихи, помню, у нее было одно любимое стихотворение, я не вспомню его сейчас дословно, но что-то про кольца и девичьи сердца.
– О, наверное, это:
На руке его много блестящих колец —
Покоренных им девичьих нежных сердец.
Там ликует алмаз, и мечтает опал,
И красивый рубин так причудливо ал.
– Да, да, это оно! – воскликнула Васса и с восторгом посмотрела на Агнес.
Агнес продолжила:
Но на бледной руке нет кольца моего,
Никому, никогда не отдам я его.
Мне сковал его месяца луч золотой
И, во сне надевая, шепнул мне с мольбой:
Сохрани этот дар, будь мечтою горда!»
Я кольца не отдам никому, никогда.
– Как вы запоминаете столько информации в вашем возрасте? – удивилась Васса.
– Тренировка, ежедневная тренировка, – ответила непринужденно Агнес и дала знак официанту принять заказ.
К ним подошел высокий официант средних лет и, узнав Агнес, долго восторгался ее пьесой, с триумфом прошедшей на прошлой неделе. Потом он спросил, почему ее не было на премьере, и Агнес ответила:
– Я была в России, ездила за вдохновением.
– О! Я понимаю вас!
Приняв заказ, он поспешно удалился на кухню и минуты через две из ее дверей стали появляться любопытные повара, старающиеся рассмотреть Агнес. Заметив это, Васса спросила:
– О какой премьере он говорил?
– О! Очередная моя пьеска. Ничего грандиозного, а вот история, над которой я работаю сейчас, действительно будет ярким событием в театральном мире. Мой друг Поль, режиссер театра, ждет ее окончания с большим нетерпением. Стоило рассказать ему вкратце всю историю, как он прокричал в трубку, что он первый, кто должен прочитать ее после завершения.
* * *
Поужинав, женщины вернулись в квартиру. Когда солнце село за горизонт, Васса включила свет и задернула портьеры на окнах. Агнес вышла из своей комнаты, открыла коробку, которую дал ей Гастон, вынула из нее аудиокассету и мужское кольцо-печатку. Кассета была старой модели, и на ней стояла дата: «20 июля 1998 года». Агнес попросила Вассу вставить кассету в магнитофон, который они нашли в кладовой, и стала рассматривать кольцо. Когда кассету включили, послышался звук, похожий на скрип патефона, и в динамике заиграла музыка. Услышав первые аккорды, Агнес села в кресло, закрыла глаза и сказала:
