– Я что тебе сельмаг?
– Жмот ты.
– А по харе?
– С тебя станется. Одно и умеешь, что драться.
Диалог Федула и Фрола прерывает Федора.
– Хватит вам лаяться. У меня есть, пошли ко мне.
– А жрать есть? – Фадею пойти бы домой и там просить жену, но боязно.
– В огород сходи и нарви чего жрать-то.
Встают и гуськом идут к дому Федоры. Не знают они, что из-за занавески за ними наблюдает та соседка, что слева. Она уже выпила половину содержимого графина со стола президиума, и теперь жаждет исполнить свой замысел.
– Где-то у меня был керосин.
Такая она хозяйка: днем с огнем не отыщешь того, что надо в доме её. Лампа и та стоит не там, где положено и с разбитым стеклом.
Она ищет банку с керосином, а голодные односельчане ищут в огороде соседки, чего бы такого, что не надо готовить, а сразу в рот положить и жевать. Оголодали они, натерпелись с этой проклятой лестницей.
Федора тем временем в своей избе отливает из трехлитровой банки в бутылку из-под вина плодово-ягодного самогон и приговаривает.
– Они все рады вылакать. Я им не сельмаг.
Наконец, все собрались за столом.
– Это что? – вопрошает пастух, – Тут и на одного мало будет.
– Ты это выпей, – злится хозяйка, соседка Федула.
Через тридцать минут, когда бутылка была опорожнена, пастух Фрол нетвердой походкой пошел искать стадо.
За столом остались Федора, Федул и Фадей, который сильно опасался идти домой.
– Ну-ка, мужики, отвернитесь.
– Раздеваться будешь? – с детской радостью отреагировал Фадей, у которого от самогона взыграло мужской начало, да так взыграло, что больно стало сидеть.
– Ещё чего! Ты губу-то не раскатывай. Не ты тесто замешивал, не тебе пироги в печь ставить.
Мужики отвернулись и стали смотреть в окно. Повернись они к окну чуть раньше, увидели бы, как соседка, чей дом слева, проскочила к избе Федула. А так они увидели пробивающийся в щели дымок.
– Заслонку не закрыла, дура, – спьяну Федул позабыл, что жена его лежит мертвая.
– Ничего, не угорят, – успокоил товарища Фадей.
От созерцания начавшегося пожара их отвлек окрик хозяйки.
– Налетай, подешевело.
Вторую бутылку самогона они пили медленно. А огонь в избе Федула разошелся и уже жег потолок и стены. Дуновение ветра с реки и он вспыхнул на крыше. Высохший шифер горел, трещал и стрелял. Повалил черный смолянистый дым.
В центре села забили в рельсу. Толку-то что?
– Братцы! – кричит Федул, – моя изба горит.
– Поздно, – медленно сказала Федора и поникла головой.
– Все равно, тушить нечем, – сказал Фадей и присоединился к женщине.
