Сева вернулся в избу, когда соседский петух встрепенулся и закукарекал. Своего петуха баба зарезала ещё весной. Такие они хозяева.
Уходил из отчего дома мальчик Сева, вернулся мужик Всеволод. Тетке Клаве всего-то двадцать пять годков, а вдова. Мужа её придавило бревном на лесопилке. Он лежит, поперек тулова придавленный, и ничего, не кричит, а только своими голубыми глазами вращает и просит: «Братцы, дайте покурить». А как дали, он одну затяжку сделал и Богу душу отдал. Не успел муж Клавдии ребеночка оставить. От другой бабы имел дитя, а с ней нет. Что-то в Клавином организме не так работает.
Теперь в избе полный набор – муж и жена, их сын, сверчок и тараканы.
Закончился день буден.
Над лесом нависли тучи. Обычное явление природы. Но не для сельчан, которые намереваются запастись сеном на зиму. Какая косьба в дождь. Дождя пока нет, но народ уже не то чтобы сильно расстроен, но особой радости не выказывает. В дождь и в лес не пойдешь – вымокнешь, а грибов не наберешь. На реку также нет смысла отправляться. Рыба лучше барометра чувствует давление воздуха и уходит в глубину.
В избе пока тихо, даже сверчок угомонился. Пахнет прелым и кислым.
Мужчина проснулся первым. Росту в нем ровно один метр и семьдесят сантиметров. Ими он и потянулся. Тут-то его ноги уперлись во что-то мягкое и влажное.
– Совсем сдурела баба. Мешок с зерном положила.
Ошибся мужик. То была вспотевшая спина жены. Он же инстинктивно пнул то, что нащупали его ноги.
– Чего дерешься-то? Не ты растил, не тебе пихать. Если куда в другое место, а так оно-то конечно, но зря.
– Кто о чем, а вшивый о бане.
Вовремя вспомнил баню муж, семь дней прошло, как они топили баню. Все сельчане люди как люди: заправляют бани в субботу, а они, ненормальные, средь недели.
– Папаня! – Сева не спит и все слышит, – Давай я воды натаскаю.
– Ты-то. Он натаскает. Гляди-ка, каков битюг.
Удивление отца объяснимо. Воду для бани берут не из колодца: так недолго и осушить его, а таскают с реки. А она, это река, в низине, и, если оттуда брать, то всю дорогу в горку. Для хорошей бани надо не менее дести ведер. На коромысле две? Две. Вот и выходит, что надо пять раз подняться с ведрами вверх по узкой шаткой лесенке.
Отец и сын. Проблема. Не в том смысле, что вывел в романе «Отцы и дети» писателя Тургенева. В этой избе отец для сына, что Чингиз Хан для аратов.
– Оно-то, конечно, но пускай себе таскает. К вечеру как раз успеет.
– Мне все равно, тебе океан нужон для того, чтобы помыться.
