- Возможно. Его машина находится на бульваре в полумиле отсюда. Ключ торчит в зажигании.
Она вскочила.
- Почему вы не сказали об этом?
- Вот я и сказал.
- Покажите мне где.
Пока мы ждали лифт, она подобрала свой приемник и сумочку, достала пальто из шкафа. Может быть, шум лифта или радио или какой-то постоянный звук, исходящий от ее тела, вызывал такую реакцию, но, когда она пересекала вестибюль, все три шулера наблюдали за ней из двери Самоанской комнаты.
Мы ехали по бульвару. Поднимающийся ветер сносил машину. В море поднимались белые шапки пены. Слегка фосфоресцирующие, они поднимались как привидения, быстро сметаемые обратно в темноту. Моя соседка высматривала что-то на пустынном берегу. Она открыла в ту сторону автомобильное окно.
- С вам все в порядке, миссис Гендрикс?
- Да, все, но, пожалуйста, не зовите меня так. - Ее голос звучал моложе и не так самоуверенно. - Я чувствую себя как дурочка. Зовите меня Китти, если хотите.
- А вы не миссис Гендрикс?
- Формально да, но мы не живем вместе. Гарри развелся бы со мной давным-давно, только он - верующий католик. Он живет с мыслью о том, что я к нему вернусь.
Она наклонилась вперед, чтобы отодвинуться с моего края.
- Мы уже проехали полмили. Где машина?
Я не мог ее обнаружить. Китти стала нервничать. Я повернул машину и в свете фар увидел проем в зарослях и костер за ними, который быстро догорал несколькими угольками, едва тлеющими в куче пепла. Трое пьяниц исчезли, оставив за собой бутыль и запах пролитого вина.
Китти Гендрикс позвала меня:
- Что вы там делаете? Гарри там?
- Нет.
Она прошла сквозь проем. Ее приемник и сумочка болтались у нее на руке. Приемник пел как самостоятельная личность. Она огляделась вокруг, прижимая к себе пальто. Смотреть было не на что, кроме затухающего костра, железнодорожных путей, тускло посверкивавших в свете звезд. Затоптанная неласковая земля.
- Святая Дева, - произнесла Китти. - Здесь ничего не изменилось за двадцать лет.
- А вы знаете это место?
- Мне это следует знать. Я родилась в двух кварталах отсюда, на другой стороне железной дороги. - Она добавила с усталым видом: - Обе стороны путей не то место, где можно жить. От поездов всегда тарелки гремели на кухне. - Она всматривалась в темное пространство железнодорожного двора. - Насколько мне известно, моя мать до сих пор живет здесь.
- Можем пойти проведать.
- Нет! У меня не так много чего осталось, чтобы поставить ее на ноги. Я хочу сказать - пусть прошлое останется прошлым.
