Был сегодня на пляже – он пуст. Серый его песочек оживляют только дохлые медузы, живописно разбросанные там и сям. Еще черные флажки, но это уже творение человеческих рук. Искусство, так сказать, имеющее утилитарное назначение. А значит все это, что купаться запрещено. Не скажу, чтобы очень-то и хотелось. Море сегодня отливало бледным пузом мертвой рыбины. “Словно смысл ушел, словно мысль ушла”. М-да! Так вот, на берегу стоял давешний нищий – я тебе о нем рассказывал – уже без гипса, зато на плече у него сидела белая крыса и что-то жевала. Он неотрывно смотрел на флажки, и казался в полумраке маленьким черным призраком.
– Купаться нельзя, – вдруг обернулся он ко мне, – прорвало канализацию где-то там. – Он махнул рукой в сторону города. – А когда ее починят, то все равно будет нельзя.
– Почему? – спросил я.
– Придут злые-презлые медузы, а вслед за ними ядовитые-преядовитые змеи. – Он подмигнул мне выпуклым глазом и неприятно ощерился. – Все они уже идут сюда. Моря теперь для нас уже никогда не будет.
И потом продолжал, словно отвечая собственным мыслям:
– Горько не иметь ничего. “Где твоя жена?” – спросят, и отвечу: “Умерла”. – “Где дети твои?” Скажу я: “Умерли”. – “Где твои друзья? родители? учителя?” – “Умерли, – скажу я, – умерли все”.
Он вещал, словно пророк. Но я-то знал, что он просто врет. Что жена его, совершенно пьяная, мирно спит на своем матраце возле банка, что дети его остались в другой стране, но живы и здоровы, равно как и его родители.
У меня же, действительно, нет и не было ни жены, ни детей. Но друзья еще кое-какие сохранились. И еще у меня есть работа, которую я ненавижу и искусство, которое я люблю. И еще есть воспоминания, которые я храню высушенными, как веточки в гербарии, и люблю их перебирать в свободное время.
“Маргарита-а-а...” Экзотический розовый звук разбитого стекла. Немного сладости, немного горечи. Имя пришло откуда-то неожиданно. Кто-то произнес его просто так, но в связи с именем Валентина. И Макс, вдруг впервые прислушавшись к окружающим его голосам, с удивлением отметил, что все говорят о довольно прочной, долгой и скандальной связи его Валентина с какой-то неизвестной Маргаритой. Об этом шептались в Доме Знаний среди уфологов и прочих психов. Наконец, ее даже показали Максу, мельком со спины, и нельзя сказать, что это произвело на него большое впечатление.
Макс, конечно, не отрицал существования роковой любви, и даже допускал возможность подобного переживания, но для себя, исключительно для себя. Однако мысль о том, что подобные чувства могут связывать Валентина еще с кем-то, кроме него, Макса, никогда не приходила в голову. И вводило в заблуждение это классическое сочетание Валентин – Маргарита. Сочетание, давно навязанное Гете, продолжало работать на всех уровнях сознания – вечная проблема хорошо образованного человека. Валентин и Маргарита, брат и сестра. Что может быть между братом и сестрой? Никаких там страстей, может быть лишь близкое общение двух подружек. И потом... потом, она же всего-навсего женщина?..
