Вскоре майки сменились джинсами-варенками, джинсы — итальянской мебелью местного производства, мебель — голландскими окорочками, а окорочка в свою очередь безмолвно пали под натиском чуда двадцатого века — компьютеров.
Районный исполком давно уже лишился своего верного бойца, город Славгород давным-давно лишился своего выдающегося жителя, а Москва приобрела удачливого, почти законопослушного коммерсанта, умело скрывавшего (как новобрачная скрывает давнюю потерю девственности) свое партийное прошлое и службу у власть предержащих. Несколько десятков миллионов, заработанных на торговых операциях, Чипанов вложил в производство спиртного.
Новое предприятие, не требовавшее огромных капитальных вложений, сразу же сделалось необычайно прибыльным. Спустя год спиртзаводов было два, еще через полгода — три, а потом они размножались, как кролики, в геометрической прогрессии. Производственные мощности фирмы «Славгородтрейдинг» размещались по всем окрестным районам: в Подольске, Клину, Можайске, Наро-Фоминске, Одинцове.
Дело росло и расцветало на радость хозяину и на радость дававшим «крышу» браткам, которых сосватал Чипанову Самвел, еще в бытность свою подпольным коммерсантом. Сам Тер-Карапетянц уже давно покоился в сырой могиле. Ему «помазали лоб зеленкой» за какие-то темные дела еще в начале девяностых. До Виталия Васильевича доходили смутные слухи, что честный промышленник не вовремя изменил своему жизненному кредо — иметь дело только с товарами народного потребления — и переключился на провоз и реализацию наркотиков, за что и был наказан теми, кому он в ажитации вседозволенности перешел дорогу.
Однако набирающая силы капиталистическая власть все туже и туже закручивала налоговые гайки, превращая частную коммерцию в невыгодный бизнес. Браткам плати, государству плати… Что тогда бедному крестьянину на жизнь останется? Так, одни слезы… Чипанов рано понял, что хотя и говорят: ласковый телок двух маток сосет, но нынче ситуация другая, целых две матки, охочие до «зеленых хрустов», тянут из него все жизненные соки. Он решил ограничиться одной, более доброй, та, которая играла по раз и навсегда установленным правилам, предпочитая не пилить сук, на котором сидит, — уголовная «мама» оказалась более ласковой.
Потом, ощутив прелесть безнаказанности и неподотчетности, Чипанов стал втихую гнать левую водку, неучтенную продукцию. По бумагам выходил спиртовой заводик с одной мощностью, с которой небольшие налоги отстегивались государству, а на деле — в десять раз большей, с которой государство не имело ничего, но зато соответствующие криминальные структуры получали неплохой навар.
