Эти два магазина уже не раз грабили ломающиеся снукеры — «крючки», как их называют за скрюченную в период ломки спину; эти магазины громили анти — снукеры во время акций протеста, но хозяин упорно продолжал их содержать. Разумеется, торговля снуком — самый выгодный бизнес, хотя и самый опасный.
- Как тебя зовут? — повторил он.
То ли девчонка, шагающая впереди, не слышала, то ли никак не могла придумать себе имя.
- Джессика, — бросила она, не оборачиваясь.
- Ну и ладно, — бормотнул он себе под нос, не сводя глаз с ее обтянутой джинсами аккуратной попки, которую не портила даже грязь, подхваченная возле мусорных баков. Как ни старалась девчонка отчистить ее, а небольшие разводы все равно остались.
- А я — Кит, — сказал он, но она не ответила, даже не кивнула.
Подумаешь, какая цаца!
- Кой черт занес тебя в трущобы? — спросил он нарочито грубо.
- Искала одну девчонку, — ответила она коротко.
- Нашла?
- Нет.
- Нам лучше повернуть сейчас на двадцать седьмую, — сказал он через минуту. — Там почти не бывает людей.
То, как она остановилась в нерешительности, посмотрела направо и налево, не зная в какую сторону нужно повернуть, еще раз кольнуло его сомнением: девочка не из трущоб. Она, похоже все — таки, вообще не из районов. Человек, живущий в восьмом районе, не мог не знать двадцать седьмую. Еще пяток лет назад это была едва ли не главная торговая улица «восьмерки», с двумя супермаркетами, множеством магазинов, магазинчиков и забегаловок. Вот такие, как Джессика, тёлки приходили сюда на выпас, чтобы поблуждать по модным лавкам или посидеть в кафешке. И конечно, по мере роста числа гуимпленов, эти уроды тоже потянулись сюда вслед за нормальными людьми. В свою очередь те, когда участилось количество нападений, стали все реже заглядывать на двадцать седьмую. Отток покупателей вызвал сначала финансовую смерть мелких лавчонок и забегаловок, а потом и более — менее крупные магазины стали закрываться. В конце концов, за каких — нибудь пару лет, двадцать седьмая превратилась в одну из самых страшных улиц восьмого района, где нормальные старались не появляться без крайней необходимости. А теперь, спустя еще год — два, она была одной из самых тихих и безлюдных, потому что большинство домов были либо брошены, либо владельцы их «обращены». А снукерам на пустынной двадцать седьмой тоже особо делать было нечего, потому что гуимы тянутся к людям.
- Чем ты занимаешься по жизни, Джесс? — спросил Кит.
