— Мы его услышим. Ты только слушай все время, хорошо?
— Да.
— Покажи лоб.
Он снова послушно нагнул голову. Княжна притянула его за шею, и он замер, утыкаясь лицом в складки туники на груди.
— Почти зажило.
Она говорила пустяки, а руки бродили по его ушам, шее и затылку. И он, замирая, слушал, как меняется ее голос. Шестнадцать. Она уже настоящая жена Теренция. Каждую ночь муж поднимался в ее спальню, а Нуба сидел внизу, глядя на темные листья старой смоковницы и слушая тонкие вскрики из распахнутых окон. Вскрики и грубый мужской смех. А потом наступало утро и в ее глазах плывущих ночным хмелем, он с тоской видел лишь ожидание следующей ночи. И ее голос менялся так же, как сейчас. Но сейчас она говорит с ним. Не со своим старым мужем, ищущим удовольствий.
— Я скучала по тебе. Я хотела тебя, мой бык, мой жеребец. Иди сюда.
Внезапно, резко потянув, она упала на спину, притягивая его к себе. И он навис, опираясь на руки, жадно разглядывая лицо. Светлое, серьезное, с круглым подбородком и широкими поднятыми скулами. Руки умело гладили его спину, проходя по лопаткам кошачьими коготками, а ноги раздавались, чтоб сомкнуться на его пояснице. Единожды она открыла глаза, плывущие жаждой и голодом одновременно. Задышала часто, притискивая его к себе.
— Ну? Ну что же, я тут, с тобой!
Он вошел, плавно и незаметно, как входит палец в густые сливки в глиняном горле кувшина. Вдвигался, смутно поражаясь податливой глубине, шел и шел, не доставая дна, прижимая ее тело к траве. И вдруг прямо над ухом стукнул барабан. И знакомый голос издалека, над его теменем, сверху, позвал.
— Нуба! Мой Нуба-а-а!
С тоской отрываясь, выныривая, он увидел то, что смутно ожидал, но так не хотел увидеть — лицо лежащей под ним женщины темнело, покрываясь татуировками, раскрывались пухлые губы, проколотые сбоку серебряными кольцами. И вскочив, огляделся, стараясь понять, откуда пришел зов.
— Нуба! — кричала Хаидэ и в голосе звенела радость, странная радость силы, смешанная с женской печалью.
А обнаженная девочка на траве продолжала изгибать разъятое тело, мерно двигаясь навстречу исчезнувшему любовнику, будто он все еще был в ней.
— Нет! — заревел Нуба, вытягивая руки, бросился к тропе, уходящей в заросли, пробежал десяток шагов и, наткнувшись на преграду, тяжело дыша, стал быстро ощупывать невидимые холодные камни, сочащиеся влагой. Обойдя по кругу невидимые стены, отмахиваясь от качающихся листьев и лезущих в лицо цветков, вернулся на середину. Зарычал, увидев, как извивается черное тело и, схватив за руку, поставил девочку на ноги.
