Он шевельнул плечом. Повел рукой, поднимая ее, с острым наслаждением чувствуя, как бьется кровь, проходя в венах.
В ответ на движение жрец, зудя обещания, оказался вдруг у самой далекой стены и, держась ладонью за выступ, спросил голосом близким, будто стоит до сих пор совсем рядом:
— Понравилась ли тебе Онторо-Акса? Если захочешь, она будет не только брить твою голову и омывать тело. Эта женщина сама мед, предназначенный для вкушания.
Нуба сделал шаг. И проход в стене, в котором мгновенно исчез жрец, захлопнулся.
Большие белые цветы поникали от собственной тяжести, раскидывая уголки сросшихся лепестков с растянутой белой плотью. Пахли особенно. Нуба медленно шел, отводя рукой темные листья, прохладные и тяжелые, задирал голову к столбам света, идущим к мягкой пахучей земле от далеких отверстий в своде пещеры. Тропа под ступнями податливо подавалась, лаская кожу упругостью крошечной травки, растущей сплошным ковром. Так же, вспомнил он, ступали его ноги, когда тащил на себе бурдюк озерной травы на склон горы, где росло его дерево. Маленькое и тощее, с тонкими ветками, но только его.
Выйдя на поляну, осененной широкой листвой, Нуба сел, поглаживая рукой упругую травку. И вздохнул, только сейчас понимая, как он устал. Под цветочным кустом ждала его накрытая плошка. Поставив ее на колени и радуясь сытному запаху, он зачерпнул рукой вкусного крошева из овощей и теплых кусочков мяса. Ел, с наслаждением разжевывая и глотая, и насытившись, сунул пустую миску под куст. Лег навзничь, вытягиваясь. И засыпая, увидел слова жреца о девушке, что бережными движениями омывала его обнаженное тело, они превратились в ее руки и глаза. Сон взял его, накрывая, как он взял ее, скользя руками по круглым плечам, захватывая ладонями черные груди с острыми сосками.
Под котловиной, окруженной кольцом черных скал, той котловиной, внутренность которой была тайной не только для тех, кто видел остров с берега, но и для вечного перевозчика, обитающего на черном песке, глубоко внизу, в скальном массиве, в тесной пещерке сидели шесть мужчин, скрестив ноги, укрытые засаленными белыми кангами. Соединившись ладонями, смотрели перед собой. И в точке пересечения шести неподвижных взглядов, вздрагивая и толкаясь, клубился серый туман, показывая картинку: измученный черный великан с обритой головой, лежит, свернувшись клубком в тесной камере с грубо вырубленными в скале стенами. С низкого потолка падают медленные капли затхлой воды, скатываются с грязного тела, оставляя на коже блестящие полоски. А по каменному полу ходят, подступаясь и шевеля чуткими усами, жирные многоножки, обтекая захватанную миску с комками тухлой еды.
