Черный силуэт исчезал за переплетением веток, а Нуба сидел неподвижно, пряча за окаменевшим лицом мысли, бросающиеся из стороны в сторону. Нетерпение его было таким сильным, что казалось, его разорвет изнутри, если немедленно не сумеет освободиться и побежать через волны ложащихся под ветер трав, оставляя позади деревню, огромное озеро-море с брошенным посередине островом из черных скал, лабиринты тропинок меж лавовых валунов, окруженных колючим кустарником, и стадо папы Карумы. Оставляя мальчика с детским копьем, которого продала тетка за худую телку, безжалостно сказав ему об этом.
Нуба знал, что волки нетерпения способны загнать до смерти любую разумную мысль, и потому победить нетерпение разумом не всегда удается. Он не мог сейчас думать, обрывки мыслей в голове крутились клубком обезумевших ос, но там, за ними стояла стена, возведенная из выученного когда-то. Есть вещи, которые ты должен вывести из своего разума, говорил ему старый учитель, несокрушимые есть вещи-камни, из которых ты сложишь стену, и стена выдержит любые бури. Будь осторожен, не положи туда ложный камень, иначе лишишься способности принимать гибкие решения. Но выбирая несокрушимые, приноси их к стене. Она сдержит бури в твоей голове и не даст тебе обезуметь.
На одном из таких камней было начертано «не позволяй нетерпению совершить первый шаг, всегда сделай его сам. И пусть будет он к знанию».
Пленник перестал биться внутри окаменевшего тела. Глядя перед собой на широкую панораму саванны, открыл внутренние глаза и ждал, когда его взгляд обратится в себя. Ожидание, полное свирепого нетерпения. Все так же билось оно в его голове, бурей в закрытом сосуде, но как только пришло ожидание, оттуда, из камня в стене, буря была обречена. Время текло и казалось Нубе вечностью, но он просто сидел и ждал, отрешившись. И когда мир состарился и умер, когда его Хаидэ, заплакала, упрекая за то, что не успел, а старая нянька Фити воздела над ним руку, посылая проклятье на большую бритую голову, вымазанную красной глиной, когда все-все уже было поздно делать, и буря стала не нужна, она стихла. И по тихой воде отчаяния проплыли, лениво покачиваясь, неясные воспоминания о ночных ответах годои. Неясные…
И тогда, мысленно сжав кулаки, Нуба собрал все силы и закричал, раскалывая голову криком, которому некуда была деваться.
«Княжна! Помоги мне, княжна! Теперь мне нужна твоя новая сила!»
— Не кричи так, — Хаидэ сидела на корточках, так же, как Маур недавно, озабоченно заглядывала в черное мокрое лицо, — я слышу тебя. Сплю и слышу.
