— Ну что ты, внучок! Мне уже помирать пора! — Достала зеркальце подкрасить губы, наверное, именно для дедка — винодела.
Колобок попрощавшись, покинул вагон. При выходе его сбила с ног бабушка, почти опоздавшая на рейс. Егор про себя решил до такого маразма он доживать не собирается. Стоит написать завещание на того, кто его пристрелит в случаи первых проявлений подобного поведения. На глаза у хиленькой женщины виднелись круглые очки с очень толстым стеклом. В левом ухе красовался слуховой аппарат и пара сережек висюлек до плеч. Его заинтересовал вопрос «а пирсинга у нее случайно нет?». Очень седые волосы, выкрашенные в белый цвет с оттенком розового, неровно завиты на затылке в греческом стиле, скорее всего саморобной резинкой из штанов. Сверху блестел слой лака, примерно в палец толщиной. Сняв по дороге к своему месту плащ, старушка показал свитер с глубоким вырезом, демонстрируя свой лишний вес на всех частях тела. Подтверждению последнему стала базарная юбка выше колен, с чулками в крупную сеточку. А главное, ноги украшали теплые зимние сапоги. Ну, правильно, на улице же дождь и холод, хоть о чем-то позаботилась.
Двери закрылись. С радио до всех донесся приятный женский голос, лет тридцати пяти, сообщающий об отправке поезда по такому маршруту и пожелавшего всем приятной поездки.
Я осмотрелась по сторонам, изучая каждый сантиметр странного транспорта перемещения. За многие годы в дороге мне приходилось видеть разное, но такого кошмара было сложно представить. С одной стороны были красные кровати в два ряда с перегородками, по бокам виднелось несколько столиков с креслами, по четыре кровати в каждом отсеке. Некоторые кровати были очень пыльными, вторые покусанные, причем покусы явно человеческие и что делали с человеком, что он решил попробовать свое ложе на вкус, я решила даже не задумываться. Еще больше привело в шок туалетная комната и запах там, мысленно поклявшись туда не ходить, я вернулась на свое законное место. Дедок — виноградник, подбежал ко мне со спины, обошел по кругу, осмотрев, поднял телефон к уху, сообщил:
— Егор, это дед Тимофей! Слышишь? Объект в целостности и сохранности!
После винодельника прибежала контролерша, повторив то же самое по своему телефону, но уже Саше, положив трубку начала расспрашивать ни чего не нужно — удалилась прочь.
У всех были места кровати, а только у меня возле окна стол с двумя сидушками. Оба кресла подписаны номером моего места, что стало полным шоком для «боевого первого крещения в поезде». Отыскав в сумке большую салфетку и кофту, протерла сидение и постелила на него предмет одежды. Еще через пару минут нашла клеенку для стола, уложенную вместе с гарниром, упакованной запеканкой с клюквой и небольшим термосом с зеленым ромашковым чаем поняла, что последний раз ела вчера в кафе. Оценив по бабулькам, которые поменялись ролями по заигрыванию к противоположному полу с дедками, кушать все-таки в вагоне можно об этом свидетельствовал их стол — поляна, а также поедавшие бюргеры французы. Накрыв стол, в меру позволяющей обстановки, отвечающим правилам этикету сервировки, я принялась есть левой рукой, придерживая в правой то нож, то салфетку. Едя, я ловила на себе взгляды всего вагона, неимоверно смущающие. На миг даже показалось, что поезд перенес меня в один с этих дорогих ресторанов, куда ходят для деловых встреч и выпендрежи перед другими богатыми людьми города.
