А ей вовсе не было смешно.
Вилл смеялся громче всех, он корчился от смеха, бил себя руками по ляжкам, волосы его свесились на лицо. Это происходило через год после появления «Битлз», «Стоунз» и других групп, поэтому волосы у Вилла были очень длинными. Эти свисающие волосы закрыли от него Джесси, поэтому он не имел ни малейшего представления о том, насколько сильно Джесси разозлилась… однако он прекрасно знал, как быстро меняется ее настроение. Он продолжал смеяться, пока волна эмоций не переполнила ее настолько, что она поняла: нужно что-то делать с этим, иначе она просто взорвется. Поэтому она сжала обе ладони в один кулачок и что есть силы двинула своего возлюбленного братца по зубам, когда тот наконец-то разогнулся и посмотрел на нее.
Удар пришелся в самую цель, и Вилл вскрикнул от пронзительной боли.
Позже она пыталась убедить себя, что он кричал скорее от неожиданности, чем от боли, но даже тогда, когда ей было двенадцать, она знала, что это не так. Она ударила его, ударила очень сильно. Нижняя губа лопнула в одном месте, а верхняя — в двух, она очень сильно ударила его. А за что? Неужели только за то, что он поступил глупо? Но ведь ему было всего девять лет (именно в тот день ему исполнилось девять), а в этом возрасте все дети глупы. Нет, это была не ее глупость. Это был ее страх — боязнь того, что если она и сделает что-нибудь с этой отвратительно зеленой волной злобы и смущения, то эта волна
(потушит солнце),
взорвет ее изнутри. Правда же была такова: внутри нее был колодец, вода в нем была отравлена и, когда брат подшутил над ней, это значило, что Вильям опустил ведро в колодец и вытащил его наполненным пенящимся дерьмом. Она возненавидела его за это, она предполагала, что именно ненависть подтолкнула ее к подобным действиям. То, что таилось в глубине ее души, испугало Джесси. И теперь, спустя столько лет, она осознала, что все это еще в ней… и оно все так же приводило ее в бешенство.
«Ты не хочешь, чтобы погасло солнце, — подумала Джесси, не отдавая себе ни малейшего отчета в смысле этой фразы. — Будь ты проклята, если ты этого хочешь».
— Я не хочу ссориться, Джеральд. Просто возьми ключи от этих дурацких штучек и освободи меня!
А потом он произнес слова, настолько поразившие Джесси, что сначала она даже не поняла его:
— А что если я не сделаю этого?
Первое, что дошло до нее, — Джеральд произнес эти слова другим тоном. Обычно его голос был хрипловатым, добродушным.
