– Есть потери?
– Больше, чем хочется вспоминать, – с дрожью проговорила Вилльям. – А у вас?
Скотт ничего не сказал. Много похорон было на его пути, много матерей, оплакивавших детей, отданных ими на попечение государства.
Потом вышел Хаукинс с бритвой в руке, на которую с жадностью посмотрел Скотт, так как отросшая у него борода не нравилась ему. Когда сели обедать в палатке, он рассказал все в немногих словах, словно доложил официальный рапорт. Миссис Джим по временам сморкалась, а Джим опускал голову, но серые глаза Вилльям были устремлены на чисто выбритое лицо, и Скотт, казалось, рассказывал только ей. Она наклонилась среди рюмок, облокотившись подбородком на руку.
Щеки у нее впали, шрам на лбу выделялся еще больше, но круглая шея подымалась, словно колонна, из рюшки вокруг ворота блузки, составлявшей установленный вечерний костюм в лагере.
– По временам выходило ужасно глупо, – говорил Скотт. – Ведь я, знаете, мало что знал о доении и о маленьких детях. То-то надо мной будут смеяться, когда рассказ об этом дойдет до севера!
– Пусть смеются, – высокомерно сказала Вилльям. – Мы тут исполняли должность кули. Я знаю, что Джек исполнял, – обратилась она к Хаукинсу, и высокий человек любезно улыбнулся.
– Ваш брат чрезвычайно деятельный офицер, Вилльям, – сказал он, – и я сделал ему честь, обращаясь с ним, как он того заслуживает. Помните, я пишу конфиденциальные рапорты.
– Тогда вы должны написать, что Вилльям – чистое золото, – сказала миссис Джим. – Не знаю, что бы мы делали без нее. Она была для нас всем.
Она положила свою руку на руку Вилльям, загрубевшую от правления лошадьми; Вилльям нежно погладила ее руку. Джим смотрел на всех с сияющим видом. Со служащими дело шло хорошо. Трое из наиболее некомпетентных людей умерли, и на их места поступили лучшие. С каждым днем приближалось время дождей.
Голод удалось остановить в пяти из восьми участков, да и смертность была уже не так велика – сравнительно. Он внимательно оглядел Скотта, как людоед оглядывает человека, и наслаждался его мускулами и здоровым видом.
«Он чуточку сдал, – сказал себе Джим, но все же может работать за двоих». Тут он заметил, что миссис Джим телеграфирует что-то ему, по домашнему коду телеграмма гласила: «Дело ясное! Взгляните на них».
Он взглянул и прислушался. Вот все, что говорила Вилльям:
– Чего же можно ожидать от страны, где «бхисти» (водовоза) называют «тунни-кутч»?
И все, что отвечал Скотт, было:
