Это письмо, предлагавшее мир, результатом которого будет полнейшая независимость других наций, застает суверенов-союзников в тот момент, когда они делят Европу.
Посреди этой огромной торговли белым товаром, этого публичного аукциона душ, Россия отхватывает герцогство Варшавское, Пруссия выдирает часть Саксонского королевства, часть Польши, Вестфалии, Франконии, и, как гигантская змея, чей хвост находится в Мемеле, надеется протянуться, следуя левому берегу Рейна, и достать головой до Тионвиля; Австрия требует Италию такой, какой она была до Кампо-Формийского договора, так же, как то, что ее двуглавый орел упустил из своих лап после договоров Люнневиля, Пресбурга и Вены; новоиспеченный голландский король требует присоединения к его наследственным землям Бельгии, Льежа и графства Люксембург. Каждая крупная власть хочет, вроде мраморного льва, держать под своей лапой вместо шара маленькое королевство. У России будет Польша, у Пруссии Саксония, у Испании Португалия, у Австрии Италия. Что до Англии, которая несла расходы по всем этим революциям, она получит Голландию и Ганновер.
Как мы прекрасно видим, момент был выбран плохо. Тем не менее вторжение императора могло бы иметь какой-то результат, если бы конгресс можно было распустить и договариваться с каждым из союзников один на один. Но собранные вместе, плечом к плечу, с особенно экзальтированным самолюбием, они не могли дать никакого ответа на послание Наполеона.
Наполеон нисколько не был удивлен этим молчанием. Он предвидел его и не терял времени, готовясь к войне. Чем больше он погружался в изучение своих наступательных возможностей, тем больше поздравлял себя с тем, что не поддался первому движению. Все во Франции было дезорганизовано. Оставался один лишь зародыш армии. Что до боеприпасов, пороха, ружей, пушек — все, казалось, исчезло.
На протяжении трех месяцев Наполеон работал по шестнадцать часов в день. По его приказу Франция покрылась мануфактурами, мастерскими, плавильнями; только оружейные мастерские столицы выпускали до трех тысяч ружей в двадцать четыре часа, а портные успевали сделать за то же время от пятнадцати до тысячи восьмисот штук полного обмундирования. В то же время набор в линейную службу возрос от двух батальонов до пяти. Кавалерия увеличилась на два эскадрона. Были организованы двести батальонов Национальной гвардии, двадцать морских и сорок полков молодой гвардии поставлены на службу. Старые, отслужившие солдаты вновь были призваны под знамена, проведены рекрутские наборы. Демобилизованные солдаты и офицеры возвращаются в строй; формируются армии с названиями — Северная, Мозельская, Рейнская, Юрская, Альпийская, Пиренейская и седьмая, как резервная, собирается под стенами Парижа и Лиона, чтобы укрепить их.
